Ирина Денежкина: Шнур

— Ну, они же знают, с кем связываются. Нереально, нет. Есть определенный сорт девушек, которые знакомятся с мужчинами ради этого.

— С тобой такие знакомились?

— Может быть, и знакомились, но со мной же все понятно. Со мной весело и удивительно, не более.

— А были девушки, которые знакомились ради того, чтобы прикоснуться к славе Чтобы побыть рядом, попасть на экраны

— Наверное, были. Не знаю.

— Как часто ты влюблялся?

— Так, чтобы до крови? Ну, раз пять, наверное.

— Я так понимаю, после первого раза не женился?

— Ты по поводу женитьбы?

— Ну да. Умереть в один день — так влюбился. Или ты думаешь, что через месяц или через год у меня будет что-то другое?

— Да нет, ты что. Если ты так думаешь, значит, по-настоящему влюбился. Если ты живешь с каким-то бэкграундом, у тебя за спиной еще что-то есть, тогда это хуйня.

— Ну ты же влюблялся первый раз, второй, третий. А на четвертый — блин, что же это такое, с каждым разом все больше и больше, и больше?

— Да нет, все как-то синусоидами. Мне кажется все это идет на спад, мое либидо все-таки остается где-то на студии в большей степени, там оно все живет.

— Тебе важнее талант или любовь? Работа; талант, любовь, деньги?

— Нет такого мужчины, которому любовь была бы важнее работы. Если нет, то тогда он не мужчина.

Не верю!

— Это удел женщины, когда любовь важнее работы?

— Ага.

— Почему? Обидно же женщинам.

— Ну, почему женщины рожают, а не я? Не я придумал эти законы, понимаешь Я просто констатирую факты.

— Женщина получается обиженной.

— Это удел женщин — быть обиженной.

— Очень часто слышу — удел женщины страдать, женщина должна страдать — это нормальная женщина. Украшают страдания женщину?

— Когда как. Степень тоже важна.

— А уверенная в себе женщина все же держит свои чувства внутри?

— Уверенная женщина тоже может страдать. Мы же не знаем, что она по ночам плачет в подушку.

— А если не плачет?

— Если не плачет, то тогда это ужасно. Это вообще кошмар какой-то.

Я вот не плачу. Хотя, вру, плачу. Слёзы текут. Когда смотрю передачу «Жди меня». Это очень жалостливая передача, редкий человек удержится от пары-тройки слезинок. Мы смотрим ее с бабушкой.

— А ты страдаешь? И из-за чего? — мне кажется, такой отменный перец не может страдать.

— Из-за всего. Да и жизнь такая штука, не прогулка в Диснейленде. Без страданий не бывает. Я думаю, любой творческий акт, даже какие-то пустяки, все равно требует какого-то эмоционального напряжения, которое сопряжено с душевными травмами. Даже если в жизни ничего не происходит. Что-то внутри у тебя свербит, я называю .это «метафизической тоской».

— Хуйня какая-то просто.

— Ага.

— Я хочу у тебя спросить. Вот есть такое мнение, что модели все такие тупые.

— Чушь. Модели бывают и не тупые.

— Но в большинстве своем…

— Я, понимаешь, на вес женщин не мерю. Не могу сказать, что там в большинстве своем с ними происходит.

— Например, они могут быть озабочены исключительно своей внешностью. Больше их ничего не волнует. Такие ограниченные.

— Разные встречаются экземпляры. То же самое, как и порядочные менты тоже попадаются.

— Бывает такое?

— А чё же… Люди же. Все бывает.

— К ментам вообще как относишься?

— Сложно. Как и к моделям.

— Тебя били?

— Так, чтобы сильно-сильно, нет.

— А как не сильно? По почкам?

— Ну, да, так, дубиночкой, прикладом по голове.

— А сейчас узнают менты? Или все равно бьют?

— Чаще, конечно, узнают. Сейчас меня бить тяжело.

— Почему?

— Фиг его знает. Я потом катану заяву, начнется судебный процесс. А еще все знают, что у меня юрист заслуженный. И чем это все закончится

— А если не узнают? Обросший дядька, валяется…

— Обычно я не валяюсь, начнем с того. Иду. Документы? На. Все, пока.

— А раньше?

— Раньше же, в те времена, когда мы все в школе учились, была такая фигня, что менты забирали за внешний вид, а если у тебя ирокез, то, значит, ты подонок полный.

— У тебя что, был ирокез?

— У меня был и ирокез, и длинные волосы. В общем, подонок — рваные джинсы, все атрибуты для прямой дороги в пятое отделение.

— Я думаю, с болельщиками футбольными такая же хрень.

— Ты знаешь, сейчас все много проще стало, сейчас они стали гуманнее относиться к болельщикам. На стадионе «Петровский» у них есть договоренность с ментами, что они проносят фальшфеера с собой и всякие их выкрутасы, У них определенный регламент, что столько-то фальшфееррв они с собой проносят и делают с ними все что угодно. Они там даже ведут переговоры с самыми агрессивными болельщиками. Вот так вот.