Олег Постнов - Страх

Н*** всплеснула руками, узнав, что я вернулась ни с чем: она умела так изобразить возмущение, что этот штамп, всегда казавшийся мне книжным, приобретал смысл. Она даже хотела ехать и навести порядок, как она выражалась. Мне едва удалось отговорить ее. То, что я тогда не забеременела, казалось мне чудом. Лишь много лет спустя я узнала, что, после одной операции, не могу иметь детей. Впрочем, кажется, это было позже. Как бы там ни было, я с нетерпением ждала среды. В этот раз С*** снова заехал за мной, но теперь уж не косился и не запугивал меня по дороге. Меня встретили с восторгом. Похоже, все сомневались, что я опять приду. Все повторилось в прежнем порядке с той лишь разницей, что после душа я тотчас села к столу. Удача удачей, но опыт значит многое. Вскоре я научилась играть так, чтоб не раскидывать ноги после каждого кона. И вообще, банкомет не солгал: я была принята в клуб. Постепенно я разобралась и в других сопутствующих обстоятельствах, изучив, так сказать, расстановку сил. Центр компании составляли трое приятелей с хозяином во главе. С***, вероятно, по бедности, играл служебную роль. Прочие гости делились на завсегдатаев и тех, кто приходил иногда. Клуб существовал с год, и только недавно, после крупного выигрыша у какого-то старика, — несметно богатого по слухам кажется, дантиста и коллекционера картин, а сюда зашедшего случайно, — расцвел. Тут-то и было решено нанять на ночь девчонку. Во второй раз я кое-как сберегла гонорар, примирив таким образом Н*** с моей новой страстью (ей я не говорила, что подрабатываю попутно, хотя она все равно звала меня «уланшей», намекая на известный лермонтовский стих). Третий раз был удачен. В четвертый я вовсе не ложилась на постель. С пятого я сидела за столом одетой.

Пожалуй, кое-кто был против перемены моего статуса. Однако ж хозяин был явно на моей стороне. Возможность моего проигрыша и связанных с ним последствий обостряли игрецкий задор, что было ему на руку, к тому же он не хотел превращать свой клуб в вертеп. Существовала, наконец, и другая причина, о которой я вскоре стала догадываться: он был неравнодушен ко мне. Признаюсь, это сильно меня заботило. Мне нравился нынешний status quo. Я полюбила среды, и этот дом в тупичке, и сражения в карты при свечах в кругу моих бывших любовников — пусть даже Н*** звала их «клиенты», — и мне жаль было все это терять. Так прошел год. Игра приносила теперь мне деньги, я кое-что могла себе позволить, хотя не откладывала ничего, зато все, что у меня было, брала с собой каждый раз. Этому, кстати, была своя причина. Не то чтобы я боялась опять оказаться в постели — отнюдь нет, — но я дорожила своим новым правом завсегдатая, а то и учредителя, благодаря дружбе с банкометом, между тем по правилам клуба не допускался долг. Каждый обязан был как бы то ни было рассчитаться к утру «под страхом смерти»: так говорил хозяин с притворной строгостью и даже извлекал всякий раз и клал на стол древний дуэльный пистолет, вероятно, сломанный. Как и канделябры, это придавало игре особый шарм. Правило соблюдалось неукоснительно. Рассчитываться же собой мне теперь представлялось неуместным.

Что до моей личной жизни, то ее не было совсем. Я, правда, мечтала порой втихомолку прийти к Ч*** и щегольнуть всем тем, что я умела, чему, так сказать, научилась за десять прошедших с известного случая лет. Но опять-таки не решалась. Потом все же я поняла, что должна отдаваться хозяину, если не хочу эксцессов. Среды для этого не годились. Я стала являться к нему в другие дни, вести отчасти хозяйство (он был холост) и, словом, поддерживать те отношения, которые Н*** определяла, как «нудную связь». Это, однако, длилось еще пару лет. Мои курсы окончились. Клуб хирел. Я понимала, что лишь мысль о том, что я была наложницей всех его друзей и даже знакомых, удерживала хозяина от решительных шагов. Но то, как он клялся мне в любви, беспокоило меня. Я, как могла, блюла свое инкогнито. И вдруг узнала, что он под рукой наводит обо мне справки. Мне было известно, что с Р*** у него существуют общие приятели. Все могло выйти наружу, с этим следовало кончать, я только не знала как. Внезапный случай все изменил в моей жизни.

Была одна из сред. Уже давно не было прошлой строгости, бывали и пропуски в играх, не говоря про то, что игроки изрядно обеднели по ходу лет — за исключением тех, кто подался в коммерцию. Но как раз их чаще всего не было видно. Я пришла позже обычного, на меня почти не обратили внимания. Не удивительно: шла игра; и это была не простая игра, я поняла это сразу. За столом, словно бы во главе его, сидел огромный старик с женским птичьим лицом и грудой денег у локтя. Кто-то шепнул мне, что это тот самый. Я с любопытством его оглядела: говорили, у него были Сомов, Врубель… Я не взяла карт, только следила за игрой. И было за чем: старик выигрывал. К четырем утра как будто наступил перелом — груда уменьшилась. Но не надолго. Фортуна брала свое. Хозяин был очень бледен. Был рассвет, когда он сказал, что готов рассчитаться. Он проиграл всё. Мало того, и все остальные сидели с пустыми карманами. Я вывернула сумочку. Денег, однако же, не хватало. Хозяин предложил вещи, книги. Старик ответил, что его не интересует рухлядь. Даже палочка-выручалочка (технический термин) была бессильна: старик был импотент. Да он и не глядел на меня. Он сказал, что готов ждать до вечера. Он назначил время: шесть. Сумасшедший день начался. Я не знаю, что именно делал и где был мой бедный любовник. К пяти он добыл почти всю сумму. В квартире не осталось вещей. Лишь та тахта, на которой мы спали (и на которой знакомились), словно подбитый крейсер, стояла, покосясь, в углу. Мне было жаль беднягу. Я знала, что могу взять денег у Н***, но внезапная мысль остановила меня. Я сказала, что есть способ заработать деньги. «Тебе не дадут столько, — сказал он. — Ночь нынче стоит двести…» — «Но я зато стою дороже», — ответила я. Он, кажется, не понял. Я, однако, взялась за дело. На кухне валялись свечи — канделябры он продал. Я зажгла одну из них, заглянула в сумочку и облегченно вздохнула. Мешочек с травой моей бабки — всегдашний мой талисман — был тут. Не могу сказать, верила ли я в его силу. Однако сделала все, как всегда. Я загадала, что встречу мужа. Потом кликнула С***: он был последний, кто еще не сбежал. Мы вышли на улицу. Я объяснила ему его роль. «Ты в самом деле продашься?» — спросил он. «Мне не впервой, — ответила я. — Не забудь только отнести деньги: я это проверю». Я, впрочем, лгала: я знала, что он не скрадет. Мы прошли метров триста. Вечерело. Впереди в пустом проулке замаячила тень. Но это был не Р***! Это был К***, чорт побери! И при нем — деньги.