Дженнифер Иган - Время смеется последним

И рядом с напечатанным именем — его коротенькая волнистая подпись.

Это письмо меня прошибло. В последнее время все в моей жизни, как бы это сказать, ссохлось. И сама она как бы ссохлась. С осени до весны я работаю уборщиком в соседней школе, летом собираю мусор в Ист-Риверском парке, участок у Вильямсбургского моста. Я не стыжусь своей работы, поскольку давно понял то, что большинство людей просто не способны усвоить: разница между работой в зеленом стеклянном доме на Парк-авеню и сбором мусора под мостом ничтожно мала — так мала, что существует лишь в человеческом воображении. Не исключено, что никакой разницы нет вообще.

На следующий день (то есть день, следующий за письмом Бенни) у меня был выходной, поэтому с утра пораньше я отправился на рыбалку. Я часто ловлю рыбу под Вильямсбургским мостом, ловлю и ем. Потому что вода в проливе Ист-Ривер, может, и грязная, но прелесть в том, что про это загрязнение мы знаем всё. А про целую кучу других ядов, которые мы глотаем каждый день, — ничего. Короче, я отправился на рыбалку, и удача была со мной, или мне просто перепала малая толика от удачи Бенни Салазара, — в общем, мне попалась самая крупная в моей жизни рыба — огромный полосатый басс. Сэмми с Дейвом, которые тоже рыбачат под мостом, просто ошалели при виде такого великолепного экземпляра. Я его оглушил, завернул в газету, обмотал сверху полотняным мешком, взял под мышку и понес домой. Дома я надел не то чтобы костюм, но нечто из всех моих вещей максимально к нему приближенное: штаны цвета хаки и пиджак, который я чистил много раз. Много — в смысле много. Как раз за неделю до этого я носил его в чистку, причем он еще был в целлофане от предыдущей чистки, и деваху-приемщицу это прямо подкосило: «Эй, вы ж его только-только чистили, мешок вон еще невскрытый, что ж деньги-то на ветер?» Я, конечно, слегка отвлекся, но доскажу: я выдернул пиджак из мешка с такой силой, что деваха немедленно заткнулась, потом аккуратно положил его на прилавок и сказал: «Грациас пор ву консидерасьон, мадам». [3] Благодарю за внимание, мадам (искаж. исп., франц.). И она забрала его без единого слова. Короче, в то утро я шел наносить визит Бенни Салазару в чистом пиджаке.

Судя по виду этой зеленой башни, при входе меня там должны были обыскать и провести полную проверку моей благонадежности — но, видно, в тот день им просто было лень возиться. Или это все та же удача Бенни Салазара капала на меня сверху медовыми каплями. Нельзя сказать, что у меня самого с удачей совсем уж плохо. Но и нельзя сказать, что хорошо. У меня с ней никак, местами так себе. К примеру, когда мы с Сэмми сравниваем свой улов, у него всегда выходит больше, хотя у меня удочка лучше и рыбачу я чаще. Следующий вопрос: если в тот день на меня капала удача Бенни, значит ли это, что моя удача должна была капать на него? И что мой визит мог принести ему удачу? Или наоборот, я в тот день временно отвлек его удачу на себя, так что ему ничего не осталось? И если второе, то как мне это удалось? И главное, как сделать, чтобы так было всегда?

Изучив в холле список офисов, я выяснил, что «Свиное ухо» находится на сорок пятом этаже, поднялся туда на лифте, толкнул бежевую стеклянную дверь и вошел в приемную. Шикарная приемная. Она мне напомнила холостяцкую квартиру из семидесятых: черные кожаные диваны, лохматый ковер, столы из толстого стекла, заваленные журналами: «Вайб», «Роллинг Стоун», все в таком духе. Освещение, естественно, приглушенное: это чтобы музыканты, которые сюда приходят, не стеснялись своих набрякших век и исколотых вен.

Я водрузил мешок с рыбой на мраморную секретарскую стойку. Рыба смачно шлепнула — господи, какой прекрасный звук, сразу ясно, что в мешке рыба, а не какая-нибудь дрянь. Она (волосы рыжеватые, глаза зеленые, губки-лепесточки — прямо хочется перегнуться через стойку и пропеть сладким голосом: Детка, ты, верно, большая умница, раз тебя взяли на такую хорошую работу ) подняла голову и сказала:

— Добрый день.

— Я хочу видеть Бенни, — сказал я. — Бенни Салазара.

— Он вас ждет?

— Сегодня вряд ли.

— Ваше имя?

— Скотти.

На голове у нее были наушники — элемент переговорного устройства, как я понял, когда она заговорила в крошечный микрофончик у рта. После того как она назвала мое имя, губки-лепесточки слегка дрогнули, будто она пыталась спрятать улыбку.

— У него сейчас переговоры, — сказала она мне. — Но я могу передать…

— Я подожду.