Уилл Селф - Европейская история

– Добрый день, я Филипп Уэстон, – поздоровался психолог. – Вы, должно быть, Мириам и Дэниэл, а это…

– Это Хампи, то есть Хамфри, – сказала Мириам, неловко вскочив и вмиг словно ощетинившись.

– Ну что вы. – Психолог жестом усадил ее обратно и сам опустился на колени рядом с мальчиком. – Привет, Хампи, как твои дела?

Малыш оторвался от своей транспортно-логистической забавы и вопросительно взглянул на дядю в странной рыжей шапке, его ярко-синие глаза бесстрашно выдержали водянистый взгляд Филиппа.

– Besser, – с расстановкой произнес малыш.

– Бессе? – озадаченно переспросил профессор.

– Besser, – повторил Хампи с торжественной солидностью. – Besserwessi! – и с таким видом, будто дал вполне ясное объяснение, вернулся к своему конструктору.

Филипп Уэстон медленно поднялся, разогнув свои мощные колени.

– Что ж, пройдемте ко мне, – обратился он к родителям мальчика и указал на дверь в кабинет. Ни Мириам, ни Дэниэл понятия не имели, чего ждать от этой консультации, но вскоре оба были очарованы доктором Филиппом Уэстоном. Его кабинет походил на яркую уютную детскую и служил как бы логическим продолжением комнаты ожидания. Пока Хампи изучал ее, доставая игрушки из пластиковых коробок и стаскивая книжки с полок, профессор беседовал с родителями. Его стиль общения казался столь непосредственным, неформальным, что никто и заподозрить не мог, что за разговором профессор изучает их поведение – однако именно это и происходило.

Мало-помалу Филипп вывел их на откровенность. Свободная, далекая от каких-либо оценок манера собеседника заставила родителей высказать вслух самые потаенные страхи. Может быть, Хампи аутист? Или у него мозговые нарушения? Возможно ли, что в его неспособности к постижению языка сыграл роль возраст Мириам? На все эти вопросы Филипп Уэстон отвечал искренним и безоговорочным «нет».

– Что касается аутизма, тут вы точно можете успокоиться, – говорил профессор. – Ваш Хампи вступает в позитивно-эмоциональный контакт с окружающим миром. Видите, он обращается с мягкой игрушкой как с живым персонажем. Дети-аутисты не способны на участие в ролевых играх.

Более того, профессор отверг и предположения о каком-либо отставании в развитии:

– Когда он рисует, то использует два и более карандашей и уже создает узнаваемые образы. Пожалуй, я могу утверждать с высоты своего скромного опыта, что это скорее говорит об опережении, нежели об отставании в развитии. Право, мистер и миссис Грин, если мы и можем говорить об отклонении, то скорее об одаренности, чем о неполноценности.

Уделив минут двадцать беседе с родителями и одновременно незаметно наблюдая за Хампи, который неутомимо исследовал игрушечные богатства кабинета, детский психолог теперь обратился непосредственно к малышу. Он взял со своего стола поднос с большими шариками и сказал:

– Хампи, посмотри-ка, что у меня есть.

Хампи, быстро переваливаясь, направился к нему с широкой улыбкой на личике. В модном фирменном комбинезончике круглощекий кудрявый симпатяга являл собой ходячую иллюстрацию счастья и здоровья.

Филипп Уэстон взял один шарик, дал мальчику и сказал:

– Вот что, Хампи: если я дам тебе еще два шарика, – он слегка потряс подносом, – ты отдашь мне свой?

Казалось, ни секунды не размышляя над этим предложением, Хампи сунул шарик прямо в лицо психологу. Тот взял его, выбрал на подносе два других блестящих шарика и отдал их Хампи. Мальчик просиял от счастья. Филипп повернулся к родителям и заметил:

– Право, исключительная сообразительность для ребенка его возраста. – И он снова обратился к малышу: – Хампи, а если я дам тебе вот эти два шарика, ты отдашь мне взамен свои?

Хампи немного подумал, потом его синие как небо глазки засверкали от гнева. Лоб мальчика нахмурился, а пальчики крепко сжали два полученных шарика.

– Besserwessi! – запальчиво крикнул он. – Grundgesetz!

Надо отдать должное выдержке и профессионализму Филиппа Уэстона – он нисколько не был возмущен этой неразборчивой чепухой. Психолог спокойно повторил свой вопрос:

– Итак, Хампи, два твоих шарика на два моих. Что скажешь?

Хампи разжал кулачок и внимательно посмотрел на два честно заработанных синих шарика. Филипп выбрал два точно таких же блестящих шарика и протянул мальчику. Некоторое время оба участника сделки молчали, оценивая товар. Наконец Хампи принял решение. Он не спеша положил один шарик в боковой карманчик комбинезона, а второй – в нагрудный. И после этого с серьезным видом заявил психологу: