Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюстина

– Ах, разрази гром мою задницу, – вскрикивал он при этом, – вот что питает мою сперму! Он поменял позу: теперь его содомировали, перед ним расположились четыре соблазнительных седалища – два мужских и два женских , – все испражнялись, все издавали утробные звуки, насыщая воздух зловонием, все это оказывалось у него в носу, во рту, размазывалось по лицу, он собирал это руками и вот, возносясь на седьмое небо, сбросил семя, осыпая мерзкими словами ту, которой был обязан своим сладострастием. За ним подошел Сильвестр. Он овладел влагалищем, которое уже исторгло из него сперму, и одновременно пожелал сосать чей-то член, извлекаемый из этого бутона нектар он тут же переправлял в рот Жюстине. Его сношали сзади, справа он возбуждал рукой восемнадцатилетнюю девушку, слева щипал зад совсем молоденькой девочки и, придя в неописуемое волнение от очаровательной вагины, от этой почти невинной вагины, которая всегда пребывала чистой благодаря незапятнанной добродетельности нашей несчастной Жюстины, распутный монах извергнулся ещё раз, сопроводив оргазм криками, слышными, наверное, на расстоянии целого лье. Между тем Северино пришло в голову, что жертву следует чем-то поддержать, и ей подали стакан испанского вина, но она, оставшись глуха к этому жесту внимания, всецело отдалась горю, разрывавшему ей душу. В самом деле, как должна была чувствовать себя в подобной ситуации девушка, которая всю свою честь, все свое счастье вложила в добродетельность! Которая и удары судьбы терпела только благодаря радости оставаться благонравной! Словом, Жюстине была невыносима ужасная мысль, что её так жестоко унижают те, от которых она должна была ожидать помощь и поддержку, слезы обильно текли из её глаз, её жалобные стенания эхом раскатывались под высокими сводами залы, она каталась по полу, билась о него израненным телом, рвала на себе волосы, призывала палачей, умоляла их о смерти. Поверит ли нам читатель? Да, тот, кто знает душу распутников, не удивится тому, что душераздирающий спектакль чрезвычайно радовал и возбуждал этих чудовищ.

– Клянусь спермой, – говорил Северино, – я ни разу не видел более прекрасного зрелища; поглядите, как хороша она в этом состоянии, какие сладостные чувства вызывают во мне женские страдания! Давайте добавим масла в огонь и покажем ей, как надо голосить. Он вооружился розгами и принялся изо всех сил хлестать Жюстину. Какая же это была изощренная жестокость! Слыханное ли дело, чтобы даже самые отъявленные чудовища могли довести её до такой степени: выбрать кульминационный момент нравственной боли, которую испытывает их жертва, и именно тогда причинить ей ещё более сильную физическую боль? Пока Северино работал, малолетний ганимед сосал ему член, а одна из девушек также порола его бичом. После сотни ударов его сменил Клемент и нанес столько же; его содомировали в продолжение всей процедуры, и самая юная наложница возбуждала его руками. Затем подошел Антонин и принялся за переднюю часть жертвы – начал скрупулезно обрабатывать её от пупка до колен, одна женщина сократировала его пальцем, другая массировала ему член. Амбруаз, чье седалище целовала пятнадцатилетняя девушка, а орган сосал самый юный из педерастов, предпочел истязать заднюю часть и остановился только на стошестидесятом ударе. Сильвестр, прямо под нос которому разом испражнялись две женщины, захотел пороть спину, бока и бедра. Жером не делал никаких различий и не пощадил ничего, и в это время сорокалетняя женщина колола ему ягодицы золотой иглой, а юная девушка ласкала его руками и губами.

– Пора навалиться на неё всем шестерым одновременно, ~ предложил Северино, вторгаясь в задний проход.

– Я согласен. – И Антонин завладел влагалищем.

– Пусть будет так, – сказал Клемент, вставляя фаллос в рот.

– Пусть она возбуждает нас руками, – сказали разом Амбруаз и Сильвестр.

– А что делать мне? – спросил Жером.

– Займись грудями, они великолепны, – ответил Северино.

– Я их терпеть не могу, – возразил развратник.

– Ну хорошо, забирайся в задницу, – согласился настоятель, пристраиваясь к нежной груди Жюстины. В конце концов все упорядочилось; несчастная жертва предоставила себя в распоряжение шести монахов, ассистенты заняли свои места. Над головой Жерома, который занимался содомией, живописным образом расположились задницы трех очаровательных сестренок так, чтобы он заодно мог целовать их. У лица Антонина, который прочищал влагалище, находились ещё три раскрытых вагины. Амбруаза возбуждали руками два ганимеда шестнадцати и восемнадцати лет, и он платил им теми же ласками. Сильвестр, также обслуживаемый наперсниками, мял и щипал ягодицы беременной женщины и готовился направить на зад восемнадцатилетней девицы потоки спермы, которые должна была исторгнуть из него Жюстина. Клемент, который совокуплялся в рот, покусывал ради забавы чью-то крохотную, молочной Спелости вагину и едва оформившиеся ягодицы одного из ганимедов. Рядом с Северино, который терся членом о груди жертвы, находились груди другой беременной женщины и ягодицы девушки, и злодей с удовольствием колол их булавкой. Ничто не могло сравниться по сладострастию с конвульсивными движениями этой группы, состоявшей из двадцати одного человека: все участвовали в оргии, и каждый участник прилагал все усилия, чтобы ещё сильнее возбудить шестерых главных действующих лиц. Основная тяжесть пришлась на Жюстину, ей было труднее всех, но она выдержала. Северино дал сигнал, остальные монахи ринулись в бой, и вот в третий раз нашу несчастную путешественницу осквернили свидетельства гнусной похоти этих мерзавцев.