Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюстина

– Подлая женщина! – вскричала Жюстина. – Если к этому приводят твои страшные принципы, стоит ли удивляться, что честные люди в ужасе отвергают их и преследуют? Но Жюстина рассуждала как потерпевшая сторона, между тем как Дюбуа, которая искала в этом предприятии свое счастье и свою выгоду, конечно же, думала иначе. Жюстина все поведала Вальбуа, партнеру Дюбрея: и о заговоре против его друга и о том, что её обокрали. Вальбуа посочувствовал ей, искренне пожалел о смерти Дюбрея.

– Я бы очень хотел, – сказал этот порядочный молодой человек, – чтобы Дюбрей дал мне перед смертью какие-то распоряжения, касающиеся вас, и я бы с великим удовольствием выполнил их; я бы также хотел услышать от него самого, что именно вы советовали ему оставить меня в комнате, но, увы, он ничего такого не сказал. Следовательно, его предсмертная воля нам не известна. Однако я видел ваше искреннее горе и должен сам что-нибудь сделать для вас, мадемуазель; но я молод, только-только начинаю торговлю, состояние моё невелико, и мне придется отчитаться в наших общих делах с Дюбреем перед его семьей, поэтому я могу позволить себе немногое и прошу вас не отказываться: вот вам пять луидоров, кроме того, у меня есть знакомая, честная торговка из Шалон-сюрСаон, моя землячка, она скоро возвращается домой, и я поручаю вас её попечению. Мадам Бертран, – продолжал Вальбуа, представляя ей Жюстину, – это та самая девушка, о которой я вам рассказывал и которую я вам рекомендую; она ищет место, и я прошу вас отнестись к ней так, как если бы речь шла о моей родной сестре, и сделать все, что возможно, чтобы найти в нашем городке что-нибудь подходящее для неё сообразно её характеру, происхождению и воспитанию… А до тех пор прошу взять её расходы на себя: я их возмещу вам при встрече. Прощайте, мадемуазель, – и Вальбуа попросил у Жюстины позволения поцеловать её. – Мадам Бертран уезжает завтра на рассвете, вы поедете с ней, и пусть вам немного больше повезет в нашем городе, где, может быть, мы скоро вновь увидимся. Благородство молодого человека заставило Жюстину прослезиться: добрые поступки исключительно приятны, особенно если вы долгое время видели только отвратительные. Она согласилась на все с условием, что когда-нибудь обязательно рассчитается с Вальбуа. Пусть очередное благое намерение ввергло меня в беду, думала она, выходя из гостиницы, по крайней мере впервые в жизни у меня появилась надежда на утешение посреди несчастий, которые постоянно навлекает на меня добродетель. Был ранний вечер; испытывая потребность подышать свежим воздухом, Жюстина спустилась к набережной Изера с намерением прогуляться, и как всегда случалось с ней в подобных обстоятельствах, её мысли увели её очень далеко. Она увидела перед собой уединенную рощицу и присела под деревом, чтобы предаться мечтаниям. Между тем наступила темнота, а девушка и не думала подняться и уйти, и вдруг на неё навалилось трое людей: один зажал ей рот ладонью, двое других бросили её в коляску, забрались следом сами, коляска рванула с места и летела в темноте в течение трех долгих часов, и за это время ни один из похитителей не произнес ни слова и не отвечал на её вопросы. Хотя была глухая ночь, шторки были опущены, и Жюстина ничего не видела. Наконец коляска подкатила к какому-то дому, открылись и тут же снова закрылись тяжелые ворота; молчаливые спутники взяли её под руки и провели через несколько темных помещений, потом остановились перед дверью, из-под которой пробивался свет.

– Жди здесь, – коротко и грубо приказал ей один из похитителей и перед тем, как исчезнуть вместе со своими сообщниками, прибавил: – Сейчас ты увидишь кое-кого из знакомых. И они растворились в темноте, заперев за собой двери. Почти в тот же момент открылась другая дверь, из неё вышла женщина со свечой в руке… О Господи! Знаете ли вы, кто была эта женщина? Перед Жюстиной предстала Дюбуа собственной персоной, ужасная злодейка, без сомнения, снедаемая неутомимой жаждой мести.

– Заходите, прелестное дитя, – язвительно произнесла она, – заходите и получите награду за добродетельность, которой вы насладились за мой счет… Сейчас я тебе покажу, стерва, как предавать меня!

– Я никогда вас не предавала, мадам, – поспешно сказала Жюстина. – Ни разу, имейте это в виду! Я не сделала ничего такого, что могло бы бросить на вас тень, не сказала ни одного слова, компрометирующего вас.

– Разве ты не воспротивилась преступлению, которое я задумала? Разве не помешала ему, негодница? А ты ведь знала, что остановить мои злодейские порывы – значит нанести мне самую глубокую из всех мыслимых обид. Теперь ты будешь за это наказана, шлюха! Произнося эти слова, она с такой силой сжала руку Жюстины, что едва не сломала ей пальцы. Они вошли в ярко освещенную, роскошно обставленную комнату; это был загородный дом епископа Гренобля, который, лениво развалясь, возлежал в халате из фиолетового атласа на широкой оттоманке. Позже мы вернемся к портрету этого либертена.