Елена Некрасова - Автор сценария

Виктория:Вы хотите сказать, что Люда убивает людей, чтобы снять родовое проклятие?

Бабушка (отмахивается): Убьешь их! Им лишь бы покочевряжиться, комедь поломать, а как до дела дойдет… тьфу, одним словом. Нормальный самоубийца что, в такую даль поедет? Был, правда, один настоящий клиент, вот с ним мы намучились… - голос бабушки теплеет, в глазах появляется нежность, - а остальные!? Ладно бы слабаки, так некоторые еще в постель к ней залезть норовят. Людочка же не дура, понимает, что формально это всё получается… Ну так и что?! Тут у нас бюрократизм ещё тот! Двадцать шесть душ ей надо спасти, сколько ее пра-прабабка загубила, столько и спасать...

С заднего двора раздается истошный вой. Виктория вскакивает: "Что это?!"

Бабушка:Она и есть. Пойдем, покажу. - Встает, идет на задний двор, Виктория идет за ней и видит согбенную старуху, выливающую на землю из ведер какую-то темную жидкость. Под соломенным навесом стоит корова, которая безудержно и громко мычит. Подхватив пустые ведра, старуха семенит к корове и начинает ее доить. Корова умолкает.

Виктория:Здравствуйте...

Бабушка:Она нас все равно не видит. Это моя бабка, отцова мать. Она была колдуньей, ее тут все ненавидели, столько скота извела и народу... Вот за неё на весь наш род по женской линии и легло проклятие. Вишь, помереть - померла, а толку мало…

Виктория: А корова за что страдает?

Бабушка:Так это не корова, это тоже она. Сама себя доит. А как доить ее перестанут, орет благим матом - раздувает ее, что ли... Пойдем-ка в дом, а то у нас осталось мало времени.

Виктория:А что это за проклятие?

Бабушка:Женщины умирают вскоре после родов, причем рождаются только девочки.

Они проходят через двор. Виктория замечает большую птицу, сидящую на

заборе. У птицы мощные лапы, голова женщины и обнаженная грудь.

Виктория:Ух, ты! Сирин! Это же райская птица!

Бабушка:Где?

Виктория:Да вон там, на заборе!

Бабушка:Нет, это Лариска Гулевская. Вечно что-то высматривает. Пойдем, пойдем...

Они заходят в дом, бабушка проводит Викторию в свою комнату. Там почти

все без изменений, только на том месте, где висела фотография самой

бабушки, теперь другая - двух девочек примерно пяти и восьми лет…

Бабушка:Вот они, мои внучки – Люда и Олечка. Их вырастил отец, а я в бабкин дом переехала, чтоб от этой напасти свой род избавить, привела дом в порядок, крышу залатала…

Виктория:Как же вы поняли, что надо спасать какие-то души? И почему сами не умерли?

Бабушка:Не перебивай! Поняла и поняла, на то я и ведьма. И смерть только от себя отвести сумела, а от дочки не вышло, и от внучек не смогу. Пока сообразила, что к чему, и как быть с этой заразой, мне самой время помирать пришло, я девочкам рассказала, так они и слушать не хотели, думали, что спятила. А потом, через год, Людочка сюда приехала. Это она сама придумала самоубийц от смерти спасать.

Виктория:А я здесь причём? Я же не самоубийца!

Бабушка (она говорит всё быстрее, как будто торопится): Так для количества! Люда хандрит, хочет все бросить, два человека осталось всего, а она уже телеграмму Ольге отправила, чтоб никого ей больше не присылала. Ну, один то, последний, уже в дороге, а тут ты ошиваешься, я специально тебя напугала, чтоб Людочка и тебя спасла, знаешь, как тебя огрели? Если б она тебя не подобрала - всё, кронты, как говорится! А ты сама виновата – не бегала бы от неё, ничего б с тобой не случилось. Но я-то чувствовала, что твои нервы не выдержат!

Виктория (поражена услышанным): Ну ты даёшь, бабуля...

Бабушка:Ну, все, иди, иди, тебе пора! Ты здесь больше оставаться не можешь.

Она хватает Викторию за руку и тащит к двери другой комнаты, открывает дверь

(Виктория успевает заметить в комнате Люду и кого-то, лежащего на кровати) и

со всей силы толкает Викторию в спину.

Виктория открывает глаза. Она лежит на кровати, Люда меняет компресс у нее на лбу. На столике возле кровати - многочисленные баночки и пузырьки, бинты, на полу - тазики с отварами трав. В окно светит солнце, на часах - начало четвертого.

Люда:Наконец-то! Вы бредили и я вам дала успокоительное, но, кажется, переборщила. Голова не болит?

Виктория:Кажется, нет. Какой запах... трав. Я долго спала?

Люда:Почти двое суток. Вы не волнуйтесь, рана не глубокая…

"Люда! Вы дома? Люда-а-а! - раздается с улицы высокий мужской голос.- Я от

Ольги Павловны!"

Люда замирает.