Лучшим местом для выращивания грез было место у окна, особенно в машине, когда во время долгих поездок она сидела так тихо, будто впала в кому. Поначалу обеспокоенная мать пыталась вовлекать ее в семейный разговор, но вскоре оставила эту затею; куда бы они ни отправились, Сандра всегда сидела в одиночестве на заднем сиденье. Ей было совершенно не важно, куда они едут — просто в парк за углом или аж до самого Дейтона; в мечтах она уносилась к черным холмам, где ее встречал ветер и, укутав в одеяло из лунного света, поил музыкой, которая открывала ее стеклянное сердце, выпуская на волю светлячков.
Мать Сандры очень боялась, что дочери от нее или, того хуже, от отца передались пораженные ЛСД гены, поэтому она незаметно заставляла ее делать только то, что считалось нормальным. Она перестала думать: «Ну разве это не мило? У меня такой оригинальный ребенок». Она позаботилась, чтобы девочку называли Сэнди, а не Сандра, и попыталась впихнуть ее в рамки нормального среднезападного ребенка, совсем как тот дантист, что втиснул ее зубы в маленькие жестяные гробы.
Быть нормальным, как вскоре обнаружила Сандра, подразумевало кучу правил, зачастую абсолютно бессмысленных. Например, ей не разрешали сидеть в темноте, запрещали говорить с незнакомыми людьми и постоянно напоминали, что она должна использовать только три кусочка туалетной бумаги за раз. Разве мир рухнет, если использовать четыре? И вообще, как они узнают, что она израсходовала бумаги больше, чем положено, они что — считают?
Существовала энциклопедия правил поведения за столом. Плюс молитвенник, ни одному слову из которого она не верила (хотя приходилось делать вид, что верит), и целый миллион дурацких книг, которыми были заставлены стены в доме отчима, в доме, где Сандру принимали без явного радушия. Отчим никогда не смотрел на нее, а если и говорил с ней, то только формальным тоном, подобным туману, за которым скрывается страшная бездна.
Самым скучным из применяемых к ней наказаний было сидение в библиотеке, где она «должна подумать над своим поступком», пока все дети играют на улице. Книги стали прутьями клетки, по которой она металась как несчастный зверек. Сандра не доверяла книгам, она вообще не доверяла тому, что нравилось отчиму. Когда она случайно впервые выдернула с полки книгу, за окном шел снег. От скуки, сугробами лежавшей по всему дому, она начала читать «Маленьких женщин». [2] «Маленькие женщины» — роман Луизы Мэй Элкотт (1832–1887).
И там, среди белых страниц, увидела, как ее сокровенные мысли превращаются в слова, по которым она шла с такой же легкостью, как по следам на снегу. Она обнаружила, что каждая книга — это дорога к новой свободе. В окно ворвалась Снежная Королева — на санях со звенящими на ветру хрустальными колокольчиками — и с поцелуем оставила заколдованный осколок в глазу у Сандры. Волшебство хлынуло в ее жизнь. Двери в заповедный сад распахнулись. Но что удивительнее всего, родители, тщательно пытавшиеся оболванить свою дочь, по сути сами заставили ее бежать за белым кроликом от книги к книге. Как Ланселот, она отказалась от Грааля ради запретной любви Джиневры. Как тайный слуга, вставала она на колени, припадая к руке графа Монте-Кристо, и вслед за Скарлетом Пимпернелом [3] Скарлет Пимпернел — герой приключенческого романа «Скарлет Пимпернел» (1905) английской писательницы венгерского происхождения Эммушки Оркси (1865–1947).
целовала каждый след отвергнувшей его возлюбленной.
Единственным, кто догадался об открытии Сандры, был отчим, и, к ее полному и крайнему замешательству, наказания прекратились, а правила смягчились. Временами, когда она читала, задрав ноги на подлокотник кресла, он протягивал руку и трепал ее по голове, как собаку, приговаривая: «Молодец, хорошая девочка». Раздраженно кривляясь в ответ, она отстранялась от него. Если это вся ласка, которую он может позволить своим бледным дрожащим рукам, то пусть уж лучше совсем не пристает. По ее сторону стены было только пренебрежение, гнев усиливался по мере созревания юного тела, а отчим наблюдал за ней с тоской, к которой примешивалась гордость. Она становилась все красивее, как он и говорил. Годы спустя при воспоминании его одержимого лица она хмурилась и содрогалась без всякой причины в разгар прекрасного солнечного дня.
Сандра с жадностью поглощала книги, часто не дочитывала главу и приступала к следующей, чтобы только избавиться от мучений. Конечно, именно этому Змий и научил Еву. Это была страсть. По ночам Сандра включала фонарик, раскрывала свою любимую книгу и проходилась по ее интимным местам снова и снова. Потаенная страсть к деревьям была похоронена под одеялом, где, как зерно в земле, проросла и расцвела оргазмическим ирисом на проталинах снежных простыней.
Читать дальше