Василий Викторов - Банк

— Как-то даже в голове не укладывается. Ну а, например, милиция, РУОП. Я читал, будто у них ловко получается такие дела раскрывать, а преступников обезвреживать.

— Очень даже верно, совершенно с тобой согласен, и опыт уже накоплен, и процент успешных операций большой. Но посмотри, где они более успешны: в провинциальном городке N двое неработающих похитили дочь главы коммерческой фирмы и требовали выкуп десять тысяч, удерживая ее на личной квартире, вот их и поймали. Если же за дело возьмутся профессионалы, то ой-ой-ой — держись тогда. Так что у монетки две стороны, а у палки — два конца. Все подобное кажется нам чем-то далеким, к нам не относящимся, взятым из газетной хроники и телевизионных репортажей, из другой, криминально-мафиозной жизни, пока нас непосредственно не коснется, хотя бы краешком. Я тебе советую постараться полностью осознать весь ужас своего положения и как можно серьезнее к нему отнестись — а я на такие советы имею право, ибо за время работы довелось мне видеть жертвы и после недели, проведенной прикрученными к батарее колючей проволокой, и со следами на телах от пыток паяльником, утюгом, тлеющими сигаретами, раскаленными на огне ножами, гвоздями, просто шилом, щипцами и, наконец, избитых в кровавое месиво обыкновенным способом — кстати, это к вопросу и о фантазии, сейчас тебе идти в милицию не с чем — что ты им скажешь? Что тебе угрожают? Даже если они примут это к сведению, то твой Хозяин узнает об этом одним из первых и просто сделает большую паузу, чтобы возникло убеждение, будто твои страхи напрасны, но от тебя все равно не отстанет и вновь примется за тебя несколько позже. Если же, не дай Бог, ты пойдешь туда, когда процесс выбивания денег уже начнется, то помимо успешного — если считать успешным возвращение твоих близких со следами побоев — существует и другой вариант, думаю, тебе понятно какой. И в любом случае твой Хозяин выйдет сухим из воды — скажут, что после исчезновения полутора миллиардов поползли слухи, будто это ты их присвоил, вот некие преступники и попытались этим воспользоваться, получить выкуп, а в произошедшем обвинят каких-нибудь вымышленных кавказцев, коих никто и в глаза не видел. Правда торжествует только в американских фильмах, когда простой полицейский выводит на чистую воду какого-либо внешне благообразного сенатора или там еще кого, а на самом деле члена верхушки преступного клана. У нас если простой мент куда сунется, то его в лучшем случае в зад пнут, чтоб не лез, в худшем — два выстрела в грудь, контрольный — в затылок, и поминай, как звали. Да и, честно сказать, не особенно и суются. Если большой человек падает, то только потому, что его другой большой толкнул, мелких туда же просто не пускают, а если вдруг и запищит там кто-то, вернее, даже «что-то» внизу, то наступят — и все. Закона у нас нет, как таковой демократии нет, прав всегда сильный. Я-то в работу свою целиком погружался, полностью отдавался, но жить всем хочется хорошо, зарплата же маленькая, значит, надо брать взятки — если, конечно, есть такая возможность, а есть она далеко не у всех. Мне же все это осточертело, и я ушел, теперь же получаю нормальные деньги за то, что работаю, но работа тоже «интересная» — опыт плюс связи и знакомства. Иногда одним звонком за неделю решаешь вопрос, на который обычным бюрократическим путем ушло бы полгода. Правильно ли это? Не знаю, по-моему, везде так, а уж в нашей стране — в гораздо большей степени, у нас, как известно, любое явление гипертрофируется до уродливых размеров. Ладно, что-то я заболтался, достань-ка еще пивка, — и Михаил принялся за уже успевшую остыть еду.

Влад вынул из холодильника четыре бутылки, откупорил все сразу, разлил пиво по кружкам.

— Ну и какой из всего этого вывод? — спросил он.

— Только один: аккуратно подумать, как тебе незаметно исчезнуть, и исполнить задуманное, причем сделать это как можно быстрее. Мне тебя хоронить не хочется — полжизни еще не прожили, рано пока погибать.

— Да, — протянул Влад. Помолчав с секунду, сказал: — Иногда думаю, даже странно как-то — вокруг такие деньги гуляют, миллионы, миллиарды долларов — а тут сраные триста тысяч — стоимость большой хорошей квартиры с ремонтом. Дерьмо какое-то.

— Это, мой любезный, у «них» гуляют. Ты триста тысяч «сраными» назвал, а в моей практике был такой случай: в пригороде женщина имела мужа, которого не любила, но у него по тамошним меркам было все круто — машина, дача, квартира, и любовника, от которого была без ума, но который обладал только одними штанами, да и то потрепанными. Свою проблему она решила просто: наняла студента и, зная, что супруг любит порыбачить в одиночестве, сообщила будущему специалисту с высшим образованием место и время предполагаемой рыбалки. Ну, студентик мужа сначала задушил, потом порубал топориком на шесть частей, зашил их в мешочки и с того же откосика, где рыбачье место было оборудовано, в реку их и покидал. И стоило это сделать всего-то четыре тысячи. Четыре! А ты говоришь: триста. Да иногда на улице в минуту плохого настроения кого-нибудь пошлешь подальше, а он вынет дуло и сразу тебе — в лоб. Так что, — Михаил подлил себе пива, — жизнь — штука странная, надо быть ой каким в ней осторожным: один неверный шаг — и твоя нога уже в дерьме, когда по щиколотку, а когда и по бедро. А четыре, триста, миллион — уже не суть. За что — не за сколько, а именно за что — погиб Листьев, за что мочат банкиров пачками или бандиты друг друга? Я ответа не знаю, и никто не знает.