Петр Киле - Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

Сергей Дроздов посмотрел на Виталия:

- Пропустим?

- Нет, нет, - подала голос Анастасия из своего места, - мне надо знать, Виталий обещал поведать историю своей двоюродной сестры.

- Лучше ты, - отступил Виталий.

- У Виталия была сестра, еще совсем юная девушка, весьма похожая на Анастасию Вертинскую в роли Офелии, немножко не от мира сего, словно жила она в ауре чудесного - сказки или снов, может быть, ужасных. Во всяком случае, так воспринимал свою двоюродную сестру Виталий с детства и особенно с юности.

Слава Немиров, увидев ее, сразу влюбился, что неудивительно, и она под эгидой своего кузена смело откликнулась на склонность к ней москвича. Однажды девушка встретила Виталия особенно ласково, смело целуя его именно как брата, и стала говорить о том, что она очень скоро выйдет замуж.

- За кого же?

- Не волнуйся, не за тебя, хотя я о том много думала. По секрету, особенно не проговорись перед ним.

- Перед кем?

- Как! Не знаешь? Мы влюбились отчаянно. Я голову потеряла и рада. Он тоже.

- Кто он?

- Как! Слава Немиров!

Девушка вскоре догадывается, что обманута, и затихает, почти ни с кем не разговаривает без особой необходимости, тайна присутствует в ее жизни, вокруг нее, особенно, когда она в стороне от других что-то делает, погруженная в раздумья, и также таинственно, как бы в полусне, вдруг что-то говорит, - всё вокруг нее овеяно аурой чудесного, иногда до жути, что улавливал Виталий, сознавая, что кузина его на грани безумия.

На факультете Виталий, спускаясь по лестнице, увидел на средней площадке Вячеслава, который, выделывая свободно болтающимися ногами нечто вроде галантных шагов, явно охмурял очередную свою жертву, и не сдержался: вместо приветствия и объяснений дал оплеуху, - тот кубарем полетел вниз... Виталий поднял его на ноги и ушел.

Он приехал к кузине с сознанием, что порок наказан, и она может придти в себя. Казалось, девушка почувствовала: что-то произошло. Она подумала, что брат вступился за ее честь, и Вячеслав, раскаявшись, сделал через него ей предложение.

- Что случилось? - справилась она. - Я действительно выхожу замуж?

- Да, - рассмеялся Виталий с такой улыбкой, словно он нашел способ озадачить ее, как любил с нею подшучивать.

- А, за кого?!

- За меня, конечно.

- Шутишь?! - обрадовалась кузина. Она догадалась, что это он так решил приободрить ее, вывести из уныния, и благодарно прижалась к нему, а он стал ее целовать впервые уже не по-братски, как бывало по ее именинам.

- Что делаешь? - рассмеялась она.

- Я не шучу, - отвечал Виталий. - Я люблю тебя. А ты меня всегда любила.

- Это правда! Только до сих я любила тебя как брата.

- Брат - кузен, не совсем брат. Мы это всегда знали.

- Это тоже правда. И мне это нравилось.

- Ты согласна? Выйдешь за меня замуж?

- Да! Если твоя любовь будет для меня очищением от греха.

- Будет!

И девушка предалась любви с кузеном еще до свадьбы, спешила очиститься. И была свадьба. Казалось, всё хорошо, между тем аура тайны ощутимо проступает, будто Офелия сходит с ума...

Но вернемся к истории нашего сексуального озорника. По окончании Университета Слава Немиров вернулся в Москву, поступил в аспирантуру и женился...В это время и я оказался в Москве, в аспирантуре в МГУ и близко сошелся со Славой, а больше с его женой, поскольку, когда бы ни зашел к ним, редко я мог его дождаться... То он засиживался в читальном зале, то всю ночь играл в преферанс. На праздники он уезжал в Питер, это означало, что пробудился в нем севильский озорник... Здесь он всего добивался без проблем, сами девушки вешались ему на шею, сложность возникала лишь в том, как спустить и уйти, исчезнуть... Сорвать цветок невинности сделалось для него нечто вроде хобби, так филателисты охотятся за марками, изнывая от грез и желаний обладания, как иные занимаются мастурбацией, начиная стыдливо и заканчивая чуть ли не злорадно, над собой ли или над женщинами, коих лишил счастья любви, на худой конец, секса.

Но случались все чаще не столь безобидные приключения, которые особенно его вдохновляли. Однажды он шел по бульвару в сторону дома, как заметил двух девушек, одетых, как наши, одна в брюках, другая в платье, но все же явно из иностранок, и они обратили на него внимание, и, переговорив между собою, кинулись к нему, причем та, что в платье, ухоженная и все же без блеска молодости и красоты, чем отличалась та, что в брюках, говорила по-русски с акцентом, а более юная красотка заговаривала то по-французски, то по-английски, и он стал ей отвечать по-английски, что чрезвычайно ее обрадовало, поскольку она не очень верила хорошему знанию русского языка ее наперсницы, иначе они не заблудились бы.