Ассия Джебар - Нетерпеливые

* * *

Я пришла, готовая к буре. А пришлось две недели жить скучной, тягучей жизнью. Зинеб так и не вернулась. В клинике ей поставили диагноз «нервная депрессия». Родители Зинеб всполошились и забрали ее к себе. Женщины еще не знали этой новой болезни. Старухи выговаривали чудное название с недоверием. Фарид последовал за женой.

Шерифа воспользовалась болезнью Зинеб, чтобы прервать свой отдых. Она сумела убедить мужа, что сейчас дома без нее не обойтись: одной Леллы, дескать, не хватит ухаживать за больной, а внизу у Зухры все время отнимает Лла Айша. Так что спустя два дня она прикатила — с Рашидом, без детей. То, что Зинеб дома не оказалось, отнюдь не побудило ее уехать обратно. При всех нас она сухо сказала Рашиду:

— Раз уж я вернулась, то не ехать же туда снова!

— Делай как хочешь! — ответил Рашид и хлопнул дверью.

Шерифа повернулась ко мне:

— А ты? Что ты делаешь дома, когда повсюду начались занятия?.. — И, с ноткой упрека, Лелле:-Мина и все ее товарки уже работают. Чего она ждет?

Лелла нейтральным тоном ответила:

— Фарид решил, что она не будет слушать курс. А к экзаменам можно подготовиться и заочно…

— Вот-вот! — впервые раскипятилась Шерифа. — Вот — вот! Заприте ее! Поломайте ей всю жизнь!

Я остановила этот поток:

— За меня не беспокойся, Шерифа. Моя жизнь будет такой, как я захочу.

Взглянув на меня, Лелла наконец поняла, что прошедшие дни ничего во мне не погасили. Я вовсе не рассчитывала отсидеться. Я просто ждала Фарида.

* * *

Они объявились с наступлением ночи. Зинеб — бледная, как в тот день, когда она впервые переступила порог этого дома. Припухшие от многодневного плача глаза. Фарид — напряженный, с нахмуренными поверх близоруких глаз бровями. Прямой как палка, чтобы показать всем, что в отличие от Зинеб он умеет совладать с горем.

Сначала они остановились внизу. До меня донеслись громкие сетования Лла Айши, исполненные в жалобно — лирическом стиле, который она приберегала для исключительных обстоятельств. Потом Фарид пересек дворик, поздоровался с Лла Фатмой и, прежде чем войти к Си Абдерахману, обменялся с ней несколькими фразами. Поскольку Сиди совершал молитву, Фариду пришлось подождать. Так что у меня было время собраться с мыслями.

Привлеченные голосами, вышли Шерифа и Лелла. Шерифа устремилась к Зинеб с громкими возгласами; их объятия сопровождались бурными проявлениями чувств. За ней подошла Лелла. Новые излияния, на сей раз более сдержанные. Увидев, что они поднимаются, я вошла в свою комнату.

Хотела подготовиться к встрече с Фаридом.

* * *

Ничего не произошло, если не считать того, что Фарид стал еще молчаливей и за столом в его присутствии царила тишина. Я не знала, чем объяснить его мрачность: то ли случившимся с Зинеб, то ли подозрениями, которые он мог питать в отношении меня. Он так и не заговорил со мной. Поздоровались мы сухо, едва разжимая губы. Я ждала, злясь на него за то, что он не спешит расспросить меня. Ведь стрелы, пущенные Тамани, не могли не заронить в его душу сомнение…

Еще более укрепилась я в этой уверенности, когда Зинеб, которая в отношениях со мной вернулась к роли девчонки — заговорщицы, донесла мне, что в ее присутствии Фарид озабоченным тоном спросил у Леллы:

— Далила в ту ночь действительно была у Мины? Тамани позволила себе какие-то гнусные намеки, на которые я не счел нужным отвечать. Раз вы мне сказали…

Конечно, — чуть поспешней и чуть громче обычного отозвалась Лелла, — а где же она, но-вашему, могла быть? Она спросила у меня разрешения… я его ей дала.

— Да-да, конечно… — задумчиво протянул Фарид.

Пересказывая мне эту сцену, Зинеб оживилась и помолодела. Все как будто начиналось сначала, но в более сгустившейся, предгрозовой атмосфере… Это не миновало и Зинеб. Возможно, она чувствовала, что ею снова пренебрегают: и вечно отсутствующий Фарид, и надменная Лелла. То, что она передавала мне их разговоры, было, по сути дела, неосознанной попыткой взять над ними реванш. Ее рассказы я пропускала мимо ушей. Иногда она с затаенным любопытством — видно, не забыла мои признания касательно Салима — расспрашивала:

— Ты правда была у Мины?

Рассматривая ее, я думала о Фариде. Досадовала на него за то, что он не сумел оградить жену от притягивавшего ее мутного потока. Достаточно увидеть выражение лица женщины, когда она вымаливает раскрыть секрет, услышать ее искусительный шепот, чтобы немедленно возникло желание стряхнуть с нее наваждение, вытолкать ее на яркий солнечный свет…