Алексей Смирнов - Записки из клизменной

Идем мы с моей заведующей на работу. И беседуем. Точнее, я помалкиваю, потому что тогда уже начал кое-что о ней понимать. И она тяжело молчит. Но вдруг вопрос:

– Интересно, если тяжелое и легкое бросить одновременно, что упадет первым?

Немного смутившись внезапностью темы, отвечаю:

– Ничто. Вместе упадут.

– А я думаю, что тяжелое упадет первым.

И тут я догадался, что заведующая принадлежит к школе Аристотеля, который говорил, что тяжелые предметы быстрее падают на Землю. Мне стало обидно за Галилея и Ньютона. Я, высокомерный, в своем умозрении заранее надругался над прозорливой заведующей. Я и не знал, что в настоящее время установлено, что скорость падения разных предметов будет отличаться. Но это было неважно и не повлияло на дальнейшее.

– Нет, не первым.

– Нет, первым.

Пришли в ординаторскую.

– Давайте проверим.

Пятый этаж. Я взял скрепку и гвоздь, распахнул окно:

– Смотрите, бросаю!

Заведующая недоверчиво приблизилась. Я высунулся и бросил предметы.

– Вон, вон полетели, смотрите!

Снизу укоризненно звякнуло.

– Не вижу ничего, глаза слабые, – разочарованно и сердито сказала заведующая.

Я развел руками.

– Такие опыты, – крякнул потом мой коллега, почесывая лысину, – такие опыты… они обычно приходят в голову… сами знаете, после чего….

Казалось бы – уж логопеды, они-то в чем провинились?

Да ни в чем, конечно. Просто я уже не раз намекал, что в нашу больницу стянулись очень странные люди. Так стала она резервацией.

Я любил навещать логопедов, отдыхать с ними душой. Чай пил, разговоры разговаривал.

Одна из них, милая и приятная женщина, дружила с урологом. Однажды, по сильной зиме, он не приехал, а она его ждала. Он позвонил, и все мы стали свидетелями раздосадованного выговора:

– Почему же вы не приехали?

– Так холодно! – слышно, как уролог взволнованно оправдывается в далекую трубку. – Минус двадцать пять!

– Почему моя личная жизнь должна зависеть от вашего замерзшего эякулята?

Потом она как-то раз, поглядывая еще на одного доктора, рассказала мне по секрету о своих тайных мечтах. Ей хотелось вскрыть доктора острым предметом – желательно ногтем, выпустить все, что внутри, наружу и красиво разложить. Были и другие желания, которыми она делилась. Еще одного доктора она хотела съесть, переварить и выделить.

Но грезы – грезами, а будни – буднями. Начиналась работа.

Логопед садилась за стол и приступала к занятиям с онемевшими паралитиками. Те мучительно мычали и не справлялись. Им было велено сидеть с руками, положенными на стол.

Логопед, улыбаясь, поигрывала линейкой. Но линейка не всегда помогала. На этот случай под столом была нога, обутая в острую туфельку. Все в ней было острое – и носок, и каблук.

Когда я учился в школе, у нас состоялся нарочито трогательный литературный вечер. Взволнованная девушка прочувствованно читала стих с такой вот строчкой: «А мне приснился сон, что Пушкин был спасен». Я не помню, кто его написал, я человек серый.

Но Пушкина действительно становилось очень жалко. Возникали мысли о машине времени, предупреждении, вмешательстве и так далее, пока не Грянул Гром. Одновременно всем было ясно, что спасти Пушкина было невозможно.

Однако спустя много лет я узнал, что у него все-таки был способ спастись. Простой настолько, что только гениям и приличествует.

Ехали мы нашим дружным коллективом на работу, в служебном автобусе. Прислали не хороший большой, в котором, как уверял водитель, «полетели микросхемы», а Живопырку.

Уселись в нем, как смогли, едем. Мы с моим другом-урологом устроились рядышком впритык. И сажаем себе на колени одну нашу даму. Поочередно. Она, ветреница, веселится вовсю и кокетничает сквозь пальто. То на мне посидит, то на уролога пересядет. А мы как раз проезжали недоброй памяти Черную Речку. И я, кивая на это скорбное место, довольно замысловато излагаю: мол, из-за женщин иногда возникают драматические конфликты. О чем нам напоминает пейзаж. И как бы он, хищный уролог, посмотрел на возможность дуэли из-за общей наездницы? Потому что вот она, моя перчатка по случаю декабря, и сейчас она полетит ему в рыло.

Тут-то он и озвучил выход из смертельно опасной ситуации. Он изумленно осклабился и недоумевающе пожал плечами:

– Да я просто не приду.

Новых наших капиталистов чуточку поскрести, пошкурить – и обнаружится свой человек. И корни обнажатся, и годовые кольца.