Пол Боулз - Замерзшие поля

— Подходят? — спросил он.

Лахсен сел на стул, надел ботинки и обнаружил, что они впору.

— Подошвы надо поменять, а сверху как новые, — сказал Идир.

— Сверху хорошие, — согласился Лахсен. Он потрогал кожу, потер ее пальцами.

— Бери себе, — сказал Идир. Лахсен обрадовался и в тот день о кольце не обмолвился. Дома он снова внимательно оглядел ботинки и решил, что на новые подошвы деньги потратить стоит.

На следующий день он пошел к сапожнику-испанцу, и тот согласился починить ботинки за пятнадцать дирхамов.

— Десять. — предложил Лахсен. После долгих препирательств, сапожник снизил цену до тринадцати, и Лахсен оставил ему ботинки, сказав, что через неделю заберет. В тот же день он шел через Сиди Букнадел и увидел девушку. Они проговорили два часа или больше, стоя в отдалении друг от друга у стены и глядя в землю, так, чтобы никто не заметил, что они беседуют. Девушка была из Мекнеса — вот почему он не встречал ее прежде. Она гостила у тетки, жившей в этом квартале, а вскоре из Мекнеса должна была приехать ее сестра. Он решил, что уже целый год не встречал таких красавиц, но, конечно, трудно было судить, какой у нее нос и рот, потому что их скрывала чадра. Он убедил ее встретиться с ним в том же месте на следующий день. На этот раз они прогулялись по Хафе, и он понял, что сможет ее уломать. Но где живет ее тетка, девушка так и не сказала.

Только через два дня он затащил ее в свою комнату. Как он и думал, она оказалась красавицей. Той ночью он был очень счастлив, а наутро, когда она ушла, понял, что не желает с нею расставаться. Он хотел знать, в каком доме она живет и как собирается провести день. Дурные времена настали для Лахсена. Он бывал счастлив, лишь когда смотрел, как она лежит рядом на постели, а с другой стороны, у подушки на полу, стоит бутылка коньяка, до которой легко дотянуться. Каждое утро, когда девушка уходила, он лежал, размышляя обо всех мужчинах, с которыми она, быть может, встречается, прежде чем вернуться к нему. Когда он заговаривал с ней об этом, она смеялась и говорила, что все время проводит с теткой и сестрой, уже приехавшей из Мекнеса. Но он не мог унять тревогу.

Прошло две недели, и только сейчас он вспомнил, что пора забирать ботинки. По дороге к сапожнику он размышлял, как же решить задачу. Ему пришло в голову, что Идир сможет помочь. Если он сведет Идира с девушкой и оставит их наедине, Идир потом расскажет ему все, что произошло. Если она позволит Идиру затащить ее в постель, значит она шлюха и обращаться с ней следует, как со шлюхой. Он хорошенько ее изобьет, а потом помирится, потому что она слишком хороша, таких не выбрасывают. Но ему надо узнать, принадлежит она только ему или гуляет с другими.

Когда сапожник вручил ему ботинки, он увидел, что выглядят они совсем как новые, и обрадовался. Он заплатил тринадцать дирхамов и принес ботинки домой. Вечером, когда он собирался пойти в них в кафе, оказалось, что ботинки не налезают. Они были явно малы. Сапожник взял колодку поменьше, чтобы пришить новые подошвы. Лахсен надел старые башмаки, вышел, захлопнув дверь. Той ночью он поссорился с девушкой. Почти до утра пришлось ее утешать. Когда поднялось солнце, она еще спала, а он лежал, положив руки за голову, и смотрел в потолок, думая о том, что ботинки обошлись ему в тринадцать дирхамов, а теперь придется потратить весь день, пытаясь их продать. Он выпроводил девушку пораньше и отправился на Бу-Аракию с ботинками. Никто ему за них больше восьми дирхамов не давал. После полудня он пошел в Жотейю и сидел там в тени винограда, ожидая, когда появятся торговцы и покупатели. В конце концов, какой-то горец предложил ему десять дирхамов, и он продал ботинки. «Три дирхама псу под хвост», — думал он, кладя деньги в карман. Он злился, но винил не сапожника, а чувствовал, что виноват Идир.

Ближе к вечеру он встретился с Идиром и сказал, что после ужина зайдет к нему не один. Потом вернулся домой и выпил коньяку. Когда девушка пришла, он уже прикончил бутылку, был пьян и несчастней прежнего.

— Не снимай, — велел он, когда она принялась отстегивать чадру. — Мы уходим.

Она ничего не сказала. Переулками они добрались до комнаты Идира.

Идир сидел на стуле и слушал радио. Он не ожидал встретить девушку, и когда увидел, как она снимает чадру, его сердце забилось так, что заболела голова. Он предложил ей стул и больше не обращал на нее внимания: сидел на кровати и обращался только к Лахсену, который тоже на нее не смотрел.