Вадим Давыдов - Год Дракона

Что это я такое говорю, промелькнуло у нее в голове. Это что, я опять с ним согласна?!.

– Совершенно в дырочку, дорогая, – усмехнулся Майзель. – Только не все сразу…

– Они… Не только они в этом виноваты!

– Нет. Не только, – кивнул Майзель. – Мы тоже. Мы. Наша цивилизация. Потому что мы очень часто непоследовательны. Очень часто думаем не о главном, а о деньгах. Потому что не сумели объяснить, что такое настоящая свобода и для чего она нужна. Не сказали, что свобода – это не вседозволенность для корпораций, не либертарианство, а ответственность перед детьми и землей… Все позволили этим ублюдкам. Эти тупые, спесивые и жадные болваны, политиканы и буржуи, раздали нефть бандитам, назначив их шейхами и эмирами. Всего лишь за обещание исправно откручивать по мере надобности вентили. Эти кретины, не удосужившиеся даже Киплинга хотя бы наискосок прочесть… Вместо стратегии, вместо концепции – одна лишь глупость и жажда наживы… Ничего удивительного, что эта нежить все подгребла под свои задницы, стоило нам лишь на секунду отвернуться. Они разве сумели распорядиться этим богатством, доставшимся им просто так, за здорово живешь?! Они покупают себе на вырученные за нефть деньги стада верблюдов и табуны роллс-ройсов. Это все, на что способна их убогая фантазия, несмотря на учебу в британских элитных школах… И знаете, что сделали корпорации и политиканы у них на службе для того, чтобы выкрутиться? Эти ослы и межеумки с оксфордскими и гарвардскими дипломами под стеклом в золоченых рамках? Они раздали всем телевизоры. Они решили, что увидев красивых живчиков на красивых ландшафтах, эти несчастные, забитые, одурманенные люди захотят все это иметь…

– А разве нет?

– Да. Обязательно. Теперь, увидев в телевизоре, как живем мы, они хотят так тоже, только бесплатно. Они не хотят для этого работать. Не хотят пользоваться восхитительной системой ипотечного и потребительского кредитования. Потому что они чувствуют, как звери, что все это дерьмо не для них, а для гламурчиков и топ-менеджеров, которые-то и есть настоящие красивые живчики на красивых ландшафтах. А им этого никогда не получить. И все это так великолепно наложилось на ислам, что впору просто диву даваться. А корпорации думали, что увиденного в телевизоре будет достаточно, чтобы продавать всем подряд машинки, тряпки и колу. И пушки, конечно… Эти придурки, начитавшиеся в полосочку Фукуяму и Маркса, ничего не понимают. Совсем ничего. Они думали, что люди кинутся к ним в рабство за гроши. Но этого не случилось. А они думали, что положили мир себе в карман, как четвертак… Вот это вряд ли. И теперь они даже не представляют себе, что делать со всем этим ужасом, который они учинили. Они никогда не признаются, что это именно они поставили наш мир на край пропасти. Пришлось нам вмешаться и начать наводить порядок. Разумеется, это никому не нравится. Ни корпорациям, ни шейхам, ни тем, кому они раздали говорящие ящики. Ну, ничего не поделаешь. Что выросло, то выросло…

– Вы надеетесь – всерьез надеетесь – навести вашими методами порядок? Или то, что вы называете порядком?

– Обязательно. Мне жаль, что половина из этих несчастных захлебнется в крови, пока вторая половина – возможно меньшая, чего я вовсе не исключаю, – не поймет, что бесплатно ничего не бывает. Что все равно придется работать, что отобрать и поделить не получится. Да и начал я, как вы уже имели честь убедиться, отнюдь не с них… Просто уже довольно поздно сюсюкать. Слишком поздно… Мне действительно жаль, пани Елена. До слез, до ужаса жаль. Но нет выхода. Поверьте, просто нет. Мы и так делаем все, что можем. Пугаем их изо всех сил, чтобы избежать невинных жертв. Но получается плохо. А еще всякая мразь путается под ногами – лукашенки всякие, мугабе, ким-чен-иры, и вы постоянно хватаете нас за штаны… А мы ведь не боги, пани Елена. Понимаете? Мы люди…

У Елены мороз пробежал по коже, – столько боли было в его голосе, что она просто не могла поверить своим ушам. И снова поймала себя на мысли, что начинает верить ему. Верить всему, что он говорит… Почти всему. Но мысль о том, что воевать непременно придется, ей просто ужасно не нравилась. Да, да, все верно он говорит, но как же можно начать войну?! Такую войну…

– Но вы собираетесь воевать, хотя и проливаете тут передо мной крокодиловы слезы. И ваша армия готова к войне.

– Вас просто так взбесил наш отказ от республиканских институтов, что вы больше ничего вообще не хотите видеть. Думаете, мы не знаем или не понимаем этого?