Вадим Давыдов - Год Дракона

– Но случается. И что тогда?

– Вы уверены?

– Продолжайте, продолжайте, – подбодрила его Елена.

– Не хочется, – хрустнул пальцами Майзель, и Елену едва не передернуло от этого жуткого звука. – Я не хочу этого… На самом деле никогда не хочу. Но… Просто человек слаб. А это – как операция. Нужно. Или провал.

– Что?

– Здесь такое специальное ковровое покрытие, пани Елена. Великолепно чистится…

Он отвернулся и замолчал. Елена долго смотрела на его спину. Ах ты, дрянь, подумала она, ощущая в себе поднимающуюся волну ярости. Что ты тут изображаешь передо мной, а?! Она усмехнулась:

– Понятно. Вы же Дракон. Чудовище.

– Вы злитесь, – Майзель так горько, по-человечьи вздохнул, что Елена ушам своим не поверила. – Я в самом деле не знаю, как объяснить вам это, чтобы вы поняли. Что дело не в том, чудовище я или нет. Просто слишком многое поставлено на карту. И это война…

– Это детский сад, в котором оружие находится в свободном доступе. Вот что это такое.

– Весь мир таков, пани Елена. Кто-то должен покончить с этим.

– Можете быть уверены, что это будете не вы.

– Возможно. Но я постараюсь.

– Так нельзя, – тихо сказала Елена, потому что ей стало вдруг его жаль. – Вы – уже заложник своей сумасшедшей идеи. Это она управляет вами, а не вы ею. И это самое ужасное, что мне удалось понять, общаясь с вами. И вы никогда не отмоетесь от всего того, что творите. Потому что благими намерениями… Неужели вам это не известно?!

– Еще как известно, пани Елена, – он усмехнулся. – Мы поэтому и притворяемся стяжателями и злодеями, чтобы обмануть судьбу и логику, дорогая…

– Но у вас не получается обмануть.

– Получается. Хотя и не очень хорошо. Но мы учимся. И научимся, пани Елена. Обязательно…

– Нет. Этому нельзя научиться. Зло нельзя превратить в добро, как свинец нельзя превратить в золото…

– У вас устаревшие понятия о физике субатомных процессов, пани Елена, – Майзель усмехнулся.

– Возможно. Но поступки людей, люди вообще – это не субатомные процессы…

– Нет людей вообще. Есть те, кого я люблю, и те, кого ненавижу.

– Да. Разумеется. Без этих упрощений вы ничего не могли бы сделать. Но это упрощение реальности, а не сама реальность, вот в чем проблема.

– Вы меня удивляете. Никто никогда не может жить в самой реальности, пани Елена. Все пользуются моделями, более или менее приближенными к действительности. Вам не нравится моя модель? Так и скажите.

– Мне не нравится ваша модель. Я нахожу ее опасной. Опасной, в том числе, и для вас самого. Потому что…

– Почему?

– Потому что когда-нибудь вы устанете так же, как устала сейчас я, – сказала Елена.

Она сказала это, чтобы сказать что-то. Чтобы не сказать, почему ей так страшно на самом деле.

– Я хочу отдохнуть от вас, пан Данек, – Елена поднялась. – Мне это просто необходимо. Иначе…

– Хорошо, – кивнул Майзель. – Вы позвоните?

– Да. Я позвоню, – и Елена направилась к дверям.

Засчитать тебе это, как первую попытку, подумал Майзель, или все же погодить? Погожу, наверное. Пусть это будет разминкой…

Два дня она не могла заставить себя поехать к нему. Целых два дня. Но потом поехала. Елена не привыкла отступать, это было не в ее правилах. Ты сказал, что это война, зло подумала Елена, а я, если ты помнишь, в том числе и военный корреспондент. И уж кто-кто, а ты меня точно не напугаешь. Потому что…

Она не позвонила. Просто появилась у него на пороге, как ни в чем не бывало, без трех минут шесть. И, встретившись с ним взглядом, прочла в нем такую мальчишескую радость, что сердце у Елены подпрыгнуло и забилось, как будто она сама была девчонкой. Разумеется, она не подала виду. И молила Создателя, чтобы Майзель тоже не заметил. Потому что это было совершенно невозможно. Немыслимо.

И, чтобы не дать ему опомниться, – ему и себе, – спросила:

– Скажите, а кому вы все это собираетесь оставить? Все это… – Елена неопределенно развела в воздухе руками. – Все это невероятное, чудовищно сложное, функционирующее на грани сбоя непонятно как называющееся что-то? Где ваша «Golem Interworld» – всего лишь верхушка айсберга? Королевским наследникам? Но мальчики… При всем моем уважении…

– Да никому я не собираюсь это, как вы выразились, оставлять, – Майзель довольно точно повторил ее жест и усмехнулся. – Я превосходно отдаю себе отчет в том, что тянуть этот сумасшедший дом, кроме меня, никто не в состоянии. А коллективное руководство, обюрокрачивание просто обрушит все практически мгновенно. Мои способности и возможности – всего-навсего странная гримаса судьбы, ошибка природы.