Вадим Давыдов - Год Дракона

– И как это утверждение соответствует тому, что вы… вытворяете?!

– А я ничего не вытворяю, дорогая. Я, повторяю, создаю условия и вытаскиваю из людей идеи. А вытворяете вы сами. Евреи – технические сотрудники, – в аппарате, армии, полиции, образовании, – пожалуйста, сколько угодно. Даже, возможно, министры, если дорастут… Но рулить… Нет. Рулите сами. Я только подстраховываю в поворотах. – Майзель усмехнулся, – как показалось Елене, слегка иронически. – Это не уход от ответственности, пани Елена. Я просто очень хорошо знаю, что я должен и чего не должен делать. Когда мы сражались за свободу и дрались с бандитами – тогда мое место было рядом. Или даже на шаг впереди… А когда это миновало… И когда я уступил место… Мне показалось, что люди вздохнули с облегчением. И, кажется, они до сих пор благодарны мне за это. И вы все вздохнули с облегчением… И это нормально.

– Это отвратительно.

– Нет-нет, пани Елена. Не нужно. Я знаю, что вы не, и так далее. Я не щепетилен. Все, что можно поставить на службу делу, должно быть поставлено ему на службу. В том числе предрассудки… И у меня нет времени на такие вещи, как участие в правительстве или, тем паче, руководство правительством. У меня слишком много дел… А их величества – они свои, настоящие. Такие же. Именно поэтому они на своем месте, а я – на своем. И чувствую себя на нем весьма комфортно…

– И вам не захотелось насладиться заслуженной славой?

– Нет.

– Почему?

– Потому что нет для меня большего удовольствия, чем видеть, как люди все делают сами.

– Интересно. Но ведь ваше закулисное влияние осталось. Мне кажется, что прямое участие, на виду у людей, когда известно, кто и за что отвечает, куда честнее…

– Это не влияние, пани Елена.

– Да?! А что?!

– Я давно ни во что не вмешиваюсь во внутренней политике. Больше – нет.

– Куда уж больше, – фыркнула Елена.

– Я действительно стоял у истоков всего этого. Я вовсе не отрицаю, напротив. Но в этом нет больше нужды. Я занимаюсь давно и бесповоротно другими делами…

– А это как вписывается?!.

– Великолепно вписывается. Это повторение того, что мы сделали здесь, только в ином масштабе. И когда-нибудь, если я доживу до того времени, когда мы добьемся окончательного успеха… В чем я, кстати, отнюдь не убежден…

– В успехе?

– В том, что доживу. Когда – если – это случится… Вы даже представить себе не можете, с каким удовольствием я пошлю все это чертовой матери…

– И что же вы будете делать?

– Смотреть на звезды. Нет ничего прекраснее этого, пани Елена. Хотите, я вам покажу?

– Боже мой, пан Данек…

– Вы не верите, – он усмехнулся. – Конечно. Это же так понятно… Ах, пани Елена… Это так тяжело – заставить себя осознать, что ты лишний, что твое время прошло, что роль сыграна, что все уже хорошо, что люди сами знают, как дальше им жить в собственном доме, и перестать лезть во все мелочи, надоедать советами и указаниями… Это ведь все равно, как если бы строители, выстроив дом, остались бы в нем вместе с жильцами. Строители должны двигаться дальше. Всегда двигаться дальше, пани Елена…

– Строители?

– Драконы, – поправился Майзель. – Разрушающие дворцы и воздвигающие города. Потому что ничто не берется из ничего. И всегда нужно сначала разрушить. Сначала выйти на бой. Выйти на площадь…

Когда он сказал это – «выйти на площадь» – Елена вздрогнула.

– Иногда я восхищаюсь вами. Правда. – Она, вздохнув, покачала головой. – Но иногда… Иногда из вас высовывается такое чудовище… Вам самому не страшно?

– Вы же знаете, евреи всегда хотели превратить зло в добро. Иногда это у нас получалось… У меня тоже получается. Правда, и у меня только иногда… Пока. Но только пока. Дальше будет получаться все лучше. Потому что, как вы правильно заметили, я быстро и хорошо учусь…

Он удивлял ее на каждом шагу. Не только своими филиппиками и парадоксами, на которые был просто неистощим. Но и своими вкусами и пристрастиями. Он питался исключительно по-японски и в основном прямо в кабинете, где, похоже, жил неделями… Суши, много рыбы, сакэ для пищеварения. И никаких других напитков, кроме простой воды, иногда – рисового безалкогольного пива, тоже японского, зеленого чая и совсем немного кофе. И одет он был всегда одинаково…

– Что это за ужасное тряпье на вас надето? – в очередной раз разглядывая Майзеля, проворчала Елена. – Что, это униформа такая?

– Вам не нравится?

– Вы не мой кавалер, чтобы я вас к себе примеряла.