Вадим Давыдов - Год Дракона

Понтифик осенил себя крестным знамением:

– Надо эвакуировать город…

– Нельзя эвакуировать трехмиллионный город, – рявкнул Майзель. – Они рванут свое дерьмо, как только объявят эвакуацию. Нельзя мешать нашим ребятам. Все будет сделано как надо, Рикардо. Просто позвони и скажи, что ты в безопасности.

– А Вацлав?

– У Вацлава хватает фронтов, дружище.

– Ты уверен, что это все? – подала голос Елена.

– Нет. Не уверен. Мы прочесываем сейчас все, что можем. Люди из спецназа разведки уже работают в Италии. Много. Но и страна немаленькая, Елена.

– Нам меньше всего нужна сейчас война миров…

– Война миров всегда нужна меньше всего, дорогая. Проблема в том, что, когда она стоит у твоего порога, уже не спрятаться и не отвертеться. Если бы я хотел ее начать, я не стал бы суетиться и спасать друзей, а дал бы бомбам взорваться. И получил бы отличный повод закончить историю ислама на этом шарике. Но я так не сделал, за что ожидаю от тебя как минимум горячего поцелуя… Я думаю, что мы потянем еще какое-то время, но долго не получится.

– Ну, поцелуй я тебе обеспечу, – Елена улыбнулась, хотя весело ей не было абсолютно. Просто он был совершенно неисправим.

– Не забудь, ты обещала, – он уткнул в сторону Елены указательный палец и сделал им круговое движение. Елена довольно чувствительно шлепнула его по руке.

Понтифик с улыбкой наблюдал за их пикировкой. Несмотря на разворачивающиеся события, он сохранял подобающее ему достоинство и самообладание.

– А может, все-таки ебнуть? – задумчиво сказал вдруг Майзель по-русски.

Елена поняла и с иезуитской усмешкой тут же перевела фразу на чешский. Постаравшись при этом как можно точнее сохранить дух оригинала.

– Не нужно, я понимаю, – понтифик укоризненно покачал головой. – Перестань, Даниэле.

– Он понимает, – кивком подтвердил Майзель. – Его Святейшество свободно говорит на двух десятках языков и понимает еще как минимум сорок… Я не перестану, Рикардо. И вообще это не я, забыл? Это они. Звони премьеру.

Закончив короткий разговор, понтифик сложил телефон и опять спрятал его куда-то в складки сутаны:

– Что ты собираешься делать?

– Я собираюсь поселить тебя у себя дома, пока не вычистим город от бомб и от этой мрази. А потом… Бой покажет. – Он повернул голову к Елене: – Помнишь наш самый первый разговор?

– Еще бы.

– Я оказался пророком.

– Тебя это радует?

– Меня это приводит в неописуемый восторг, – оскалился Майзель.

– Как ты собираешься узнавать…

– Лучше не спрашивай, Елена. Есть вещи, которые не стоит знать, потому что они лишают покоя навеки.

– А ты?!

– Я и так не сплю, – он усмехнулся, и Елену опять от этой усмешки едва не замутило.

– Да перестаньте же, дети мои, – вздохнул понтифик.

– Я не могу. Остапа несло… Я так расслабляюсь. Просто очень страшно, дружище.

– Всем страшно, Даниэле.

– Ну… Не всем. Зверькам не страшно. Ну, ничего. Мы до них доберемся. Я сейчас тебе одну вещь скажу, ты не сердись на меня, хорошо? Если бы не Елена, мы могли бы опоздать…

– Данек!

– Я сорок лет Данек. Она спасла нас, Рикардо. И когда-нибудь нам придется вернуть ей этот должок, друг мой…

– Не слушайте его, Ваше Святейшество. Это нервы. Это просто нервы… Если я сейчас разревусь, ты будешь крайний, понятно?!

– Ну, нет, дорогая, только не сейчас! Продержись хотя бы до посадки…

В это время ожил инфотерминал, и на экране возникло лицо короля:

– Все в порядке?

– Тебе уже доложили, что все в порядке, – буркнул Майзель. – Ты им не поверил, да?

– Не хами своему королю, засранец, – покачал головой Вацлав. – Как приземлитесь, сразу ко мне… Добро пожаловать, падре!

– Спасибо, сын мой.

– Я отвезу святейшество к себе. Ему нельзя появляться сейчас на публике, кто-нибудь обязательно проболтается…

– Что бы я без тебя делал, золотая ты моя жидовская морда, – ласково сказал Вацлав. – Конечно. Я сам подскочу.

– Новости с фронтов?

– Пока без эксцессов.

– Ну, хоть так…

– Елена…

– Да, Ваше Величество?

– Моя жена интересуется твоим самочувствием.

– Я в полном порядке, Ваше Величество. Большое спасибо.

– Смотри у меня, – король погрозил ей пудовым кулаком и ухмыльнулся такой солдафонской ухмылкой, что у Елены покраснели мочки ушей.

Понтифик переводил взгляд с терминала на Елену, потом на Майзеля и обратно. И, наконец, улыбнулся:

– Друзья мои, а соблаговолите-ка пояснить мне, что тут творится…

– Ничего страшного, Ваше Святейшество, – голос Елены предательски дрогнул, – просто эта говорящая ящерица, – она показала пальцем на Майзеля и перевела его на терминал, где крутилась заставка в виде стилизованной буквы «G», – и этот коронованный солдафон хотят меня уморить, наверное… Я за всю мою предыдущую жизнь столько не ревела и не хохотала, как за последние полгода с хвостиком. У меня скоро наступит нервное истощение, булимия и обезвоживание организма. Потому что так жить нельзя, Ваше Святейшество. Скажите им!