Вадим Давыдов - Год Дракона

– Нет-нет, спасибо… Я в порядке… Я… Заглох двигатель просто…

– Так и не удивительно, – проворчал вахмистр, выпрямляясь. – Разве ж можно на таком металлоломе ездить, это ж форменное самоубийство, и как такое техосмотр-то пропустил…

В этот момент у него в ухе ожило переговорное устройство. Он выслушал сообщение, слегка наклонив голову и прижимая динамик пальцем:

– Понял… В лучшем виде, не извольте беспокоиться, пан комиссар, – он как-то странно посмотрел на Елену и вздохнул:

– Приказано вас сопроводить, пани Томанова.

– Куда сопроводить? – не поняла Елена.

– Куда скажете, туда и сопроводить, – пожал плечами полицейский и улыбнулся. – Адрес назовите, милая пани, и за нами выезжайте аккуратненько. Доставим в лучшем виде.

Елена поняла, что спорить бесполезно, и назвала адрес. Полицейский кивнул, наклонился, просунул руку в салон и повернул ключ в замке зажигания. «Пыжик» похрюкал и застрекотал клапанами. Послушав звук двигателя, полицейский снова вздохнул:

– Пора вашему старичку на покой. Вон как молотит-то, того и гляди, поршневую переклинит… Еще в аварию попадете… Ну, мы впереди, а вы за нами.

Он пошел назад, к патрульному автомобилю. Снова рявкнув – коротко-предупредительно – сиреной, сверкающе-новый полицейский «Мерседес», включив весь комплект проблесковых маячков, выехал на полосу движения, объехал Елену и, подождав, когда она выедет следом, плавно тронулся, не спеша набирая скорость.

То и дело озабоченно поглядывая в зеркало заднего вида, словно проверяя, не потерялась ли Елена, полицейский пробурчал, ни к кому не обращаясь:

– Что ж он, бабе-то своей нормальную тачку купить не может, что ли?

– Кто? – спросил напарник, молодой парень, такой же здоровый и румяный, как сам вахмистр, так что их легко можно было принять за папочку с сыночком.

– Кто-кто… Дракон, кто…

– Че-о-о-о-о?!? – завопил напарник. Подпрыгнув на сиденье, он вывернул шею на сто восемьдесят градусов, пытаясь разглядеть Елену в едущем сзади «пыжике»: – Это как же? Че, в натуре, его это баба?!

– А ты сядь, сядь, – пробурчал опять старшой. – Не нашего ума дело…

– Ну, блин, че творится… Я думал… А красивая хоть?!

– Цыц, щенок! Нам с тобой таких принцессочек только в кино показывают, чтоб колом стояло, не падало… Эх, чудны дела твои, Господи…

Ночью Елена не спала. По-настоящему не спала. Сначала всплакнула, – как она сама это называла, развела сырость на подушке, потом вертелась, пробовала читать, и, наконец, решила отполировать свое выдающееся состояние духа абсентом. И уже почти преуспела, но вспомнила, что вставать-то в половине шестого…

Утром она долго и придирчиво рассматривала себя в зеркале. И, как ни странно, осталась вполне довольна. Конечно, не Марта, думала Елена, и старше лет на десять, и, э-э-э, форм-фактор не совсем голливудский, но все на месте, вот только пиллинг не помешал бы, все-таки не девочка… Ну, погоди у меня, усмехнулась Елена, мы еще посмотрим, кто кого когда и где… Она долго рисовала лицо и перебирала гардероб. Это ее всегда успокаивало.

А Майзель расколол ее прямо с порога. После обычных утренних колкостей вдруг сказал:

– Вероятно, настало время мне заткнуться и выслушать вас. Ныряйте, пани Елена, тут неглубоко.

Она замолчала на полуслове и собралась уже было ответить очередной дерзостью, но передумала. Наверное, знает уже, скотина такая, подумала Елена. Плечи у нее опустились:

– Я вчера пообщалась с вашей девушкой для интимных встреч… Где вы находите таких людей, пан Данек? Откройте секрет…

– Нет никакого секрета, – он покачал головой, улыбнулся. – Все люди ходят по этой самой земле, пани Елена. Нужно просто научиться сдувать с них мусор…

– Но это же и есть самое трудное.

– Не знаю. Возможно. Даже наверняка. Но у меня получается… Идите в душ.

– Что?!

– Горячий, потом контрастный, потом опять горячий душ. Минут пятнадцать, в общей сложности. Туда, пожалуйста, – он опять нажал какую-то кнопку, и в стене образовался проем.

– Пан Данек…

– Разговорчики, – Майзель так на нее посмотрел, что Елена невольно сделала шаг в указанном направлении. И страшно разозлилась на себя за это. – Халат на батарее. И не вздумайте со мной спорить, а то я разгневаюсь.

Она пробыла в душе не четверть часа, а минут, наверное, сорок. Когда Елена вышла в кабинет, Майзель стоял у окна, глубоко засунув руки в карманы брюк и раскачиваясь медленно с пяток на носки… Услышав ее шаги, он обернулся: