Джузеппе Д`Агата: Memow, или Регистр смерти

— Я тоже думаю уехать. Не возражаешь, если мы отметим этот праздник немного раньше.

— Не возражаю, мама.

— Надеюсь, ты уже привык к новому дому?

Аликино кивнул, наполняя бокалы.

— Тебе все еще кажется, что недостает одной комнаты?

— Нет, должно быть, мне почудилось из-за того настоя, который пил в тот вечер.

— Счастливого Рождества, Кино.

— Счастливого Рождества, мама.

Ночью Аликино приснилась в каком-то изуродованном, кошмарном виде таблица соответствий Расула. Он без конца ворочался с боку на бок, но не в силах был отогнать мучившую его картину пламени и костров, от которой начинала ярко пылать навязчивая мысль: все Маскаро сгорали в огне на Рождество в возрасте шестидесяти лет от руки или по воле своих двадцатилетних сыновей.

Но не эта мысль внезапно разбудила его. Он проснулся в холодном поту от стиснувшего горло страха и отчетливо услышал, как мужской голос, жалобный, но настойчивый зовет мать: «Фатима! Фатима!»

Зов доносился непонятно откуда, но не снаружи, а из самого дома. И это был голос бывшего владельца квартиры, человека, которого Аликино называл рыночным зазывалой. Его присутствие было почти ощутимым: наверное, он никогда и не покидал этот дом.

На следующее утро Фатима исчезла.

Словно улетучилась, ничего не унеся с собой. Ушла в чем была, наверное все в том же платье, которое надела для ужина с сыном. Но куда она могла скрыться?

Сын не стал искать ее. На самом деле он знал, где находилась мать. Милая сумасбродка вовсе не покинула дом — она ушла жить с ним в комнату, которой недоставало. Он, этот лоточник, рыночный зазывала, торговец залежавшимися восточными товарами, ожидал ее, греясь возле пахучего огня огромной жаровни.

Бабушка Фатимы, другая милая сумасбродка, тоже исчезла, когда ей было восемьдесят лет, в 1905 году. Она убежала с каким-то приезжим (бродячим торговцем?) и даже якобы родила дочь.

Аликино улыбнулся. Он представил себе тот необыкновенный день, когда из тайного чрева квартиры донесся громкий крик новорожденного.

Двадцать третьего декабря, в понедельник, Аликино сделал два телефонных звонка.

Первый, во второй половине дня, в римский филиал «Ай-Эс-Ти». Сотрудница ответила, что для него есть известие, которое он ждет. Как раз только что получен телекс из Нью-Йорка. В нем сообщается, что господину Маскаро выписана премия в размере полугодового оклада. Деньги можно получить в лирах в Ссудном банке в Риме. «Ай-Эс-Ти» подтверждала свое вошедшее в поговорку реноме серьезного учреждения.

Второй звонок он сделал в девять вечера. Ему ответил Джакомо. Голос молодого человека звучал непривычно весело и возбужденно. Аликино решил, что это из-за денег, нежданно свалившихся в дом, где прежде их всегда недоставало.

— Чао, папа. Я бы и сам позвонил тебе, если б знал, где найти тебя.

— Хочу поздравить тебя и твою маму.

— Что ты делаешь в Рождество?

— Еще не решил. Думаю поехать куда-нибудь на первом же попавшемся поезде.

— А отчего бы тебе не сесть в поезд, который идет в Кальбен?

— А где это — Кальбен?

— В Баварии. Чудесное место. Там можно покататься на лыжах и вдоволь надышаться кислородом. Я поеду туда со своей девушкой.

— Правильно, развлекись как следует. Деньги нужны?

— Главное, что я хотел сказать тебе: мне удалось уговорить маму поехать с нами. Ты ведь знаешь, она никогда не уезжает из Рима.

— Знаю.

Джакомо немного поколебался, потом продолжил:

— Почему бы и тебе не поехать с нами?

— Мне? — Аликино не ожидал такого предложения. Он попытался выиграть время. — Но я не умею кататься на лыжах.

— Думаю, что наша общая встреча была бы благотворна для всех.

— И для тебя тоже, Джакомо?

— Для меня прежде всего.

— Дай мне адрес.

— Имей в виду — он на немецком языке.

— Я когда-то хорошо знал его.

Джакомо продиктовал адрес, и Аликино аккуратно записал его. Это была гостиница.

— Не знаю, смогу ли, но постараюсь приехать, — пообещал Аликино. — Джакомо… ты слышишь меня?

— Да, конечно. Куда же я денусь?

— Я думал, оборвалась связь…

— Мы отправляемся завтра утром, в шесть. А ты можешь сесть на поезд, который уходит из Рима в два часа. Сделаешь пересадку в Милане и приедешь в Кальбен утром в Рождество, в десять часов. Буду встречать тебя на вокзале.

— Ты все хорошо придумал. А если бы я не позвонил тебе?

— Я чувствовал, что позвонишь.

— Спасибо, Джакомо. Спасибо за твою заботу.

Аликино принялся старательно собираться в дорогу. Зимних вещей у него было немного. Он купит в Кальбене, что будет нужно. Роясь в ящиках, он обнаружил большой тяжелый пакет. Это были страницы, написанные Memow.