Собиан Хайес - Девушка с зелеными глазами

— Теперь никто уже не узнает ответа на этот вопрос, — прорычала Женевьева.

Глаза Ребекки затуманились.

— Я никогда не забывала о моей дорогой Кэти и всегда хранила память о ней.

Теперь я поняла ее горе. Эта женщина, которая украла меня и заменила мной своего ребенка, так и не смогла преодолеть его.

— Ты думала, что можешь вот так бесцеремонно забрать чужого ребенка, и это нормально? — горько сказала Женевьева.

— Мне придется ответить за все, что я сделала, — сказала она со всем возможным достоинством, и мне стало интересно, что она теперь задумала делать. Сдаться в полицию? Но это не исправит потерянного детства Женевьевы.

— Мои приемные родители говорили мне, что нас разделили потому, что я была слишком злой, — яростно начала Женевьева. — А когда я стала старше, то узнала, что мою маму все считали виновной в смерти моей сестры-близнеца.

Ребекка всхлипнула, и Женевьева обожгла ее ненавидящим взглядом, прежде чем продолжать.

— А потом в тот день, Кэти, я увидела в автобусе тебя и сразу осознала, кто ты такая. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, как все произошло на самом деле.

Ребекка потеряла самообладание и отвернулась от нас, опершись на толстые деревянные двери церкви. Мне вдруг захотелось подойти и успокоить ее, но я не смогла.

— Вы имеете полное право ненавидеть меня, — рыдая, сказала она. — Мой поступок ужасен, и ничто не может его оправдать. Я попытаюсь все исправить.

Женевьева встала с лицом, искаженным от злости.

— Что бы ты ни сделала, этого уже никогда не исправить.

Я увидела, что Ребекка кусает губы и сжимает их, словно боясь того, что она еще может сказать. Я выглянула наружу и испугалась. Снежинки стали еще крупнее и сейчас по диаметру походили на пятипенсовик и падали с возрастающей скоростью. Наши следы на тропинке уже полностью замело.

— Нам надо идти, — постаралась я убедить их. — Вернуться в машину и решить, что делать дальше.

Ребекка кивнула, соглашаясь со мной, и мы обе посмотрели на Женевьеву, чтобы она показала нам дорогу назад. На секунду на ее лице показалось заинтересованное выражение, и мне стало интересно, о чем она подумала, но она только ниже натянула шапку и поправила перчатки, прежде чем одним кивком поманить нас за собой. Назад мы шли вдвое дольше, и у Женевьевы, похоже, было отменное чувство направления, потому что лично для меня теперь все пустые улицы выглядели абсолютно одинаково. На земле почти не было следов, потому что все решили последовать совету оставаться дома. Когда мы дошли до машины, мы были совсем мокрые и изнуренные, с красными носами и обмерзшими лицами.

Ребекка плюхнулась на водительское сиденье.

— Надо бы послушать радио, — сказала я. — Автостраду могли перекрыть или что-нибудь в этом духе.

Она отмела все мои предположения одним скупым взмахом руки, и я была озадачена такой неожиданной бравадой. Уже был закат, и с тех пор как мы выехали, выпало еще несколько сантиметров снега, а она приготовилась бороться и со снегопадом, и с обледенением, и плохим обзором в машине пятнадцатилетней давности. Когда я думала о предстоящей дороге, желудок болезненно сжимался. Я подумала, боится ли Женевьева так же, но она погрузилась в молчание и равнодушно смотрела в окно.

— Давайте остановимся в каком-нибудь мотеле по дороге, — предложила я, но мой голос прозвучал нервно и пронзительно.

Ребекка протянула руку к заднему сиденью и успокаивающе похлопала меня по ноге.

— Я поведу медленно и всю дорогу не буду никого обгонять. Все будет хорошо, поверь мне.

Я попыталась откинуться назад и расслабиться, но во мне с каждой минутой крепло дурное предчувствие. Я не могла поверить в то, что Женевьева оставалась такой спокойной. Пейзаж за окном напоминал какое-то сюрреалистическое кино о конце света, где машины бросали в самых странных местах и города оказывались без жителей. Ни одну из полос не посыпали песком, и наша машина ехала просто ужасно. Она издавала скрипучие глухие звуки и частенько колеса прокручивались так, будто нас заносит или мы съезжаем к бордюру.

— Автострада будет расчищена, — оптимистично заявила Ребекка. Спидометр не поднимался выше десяти миль в час, и мы едва двигались. Я заметила указатель на местную библиотеку и испугалась, потому что мы проезжали его только пять минут назад.

— Я не думаю, что это была удачная идея, — еле слышно сказала я. Горло сжималось, будто меня кто-то медленно душил. Я чувствовала какую-то неизбежность и ничего не понимала.