Валентин Черных - Женщин обижать не рекомендуется. Сборник

Мне предстояло перебиться где-то два часа. Конечно, я могла выйти в центре и походить по магазинам, но, вспомнив, что днем Марина обычно дома, позвонила и договорилась, что заеду к ней.

— На Поварскую, — сказала я.

Я вышла на Поварской, бывшей улице Воровского. Я выросла при советской власти и с трудом привыкала к старинным названиям московских улиц, о которых читала только в старых романах.

Марина, тоже моя школьная подруга, закончила режиссерское отделение Театрального института, но ни одного спектакля в настоящем московском театре ей пока поставить не удалось. Она ставила экспериментальные спектакли в театрах-студиях, которые обычно располагались в подвалах. Последний ее спектакль я смотрела в бывшем бомбоубежище. Спектакль эротический, с голыми девушками и парнями. Прошло всего несколько спектаклей, жители ближайших домов возмущались, и домоуправление расторгло договор на аренду бомбоубежища. Марина уже несколько месяцев сидела без работы, но не бедствовала. Одна комната ее двухкомнатной квартиры, почему-то постоянно закрытая, обеспечивала ее. Я не знаю, что хранилось в этой комнате, но храниться могло все что угодно. Я только один раз видела, как днем зашли к ней парни в кожаных куртках и вышли с большими сумками, в которых могли поместиться даже автоматы Калашникова.

Марина, еще в халате, предложила мне позавтракать, хотя для служащих людей уже наступило время обеда.

В микроволновой печи она поджарила ломти ветчины, сварила кофе и только после этого сказала:

— Рассказывай.

Я начала рассказывать коротко, как рассказывала в нотариальной конторе, но Марина меня перебила:

— С подробностями. В любой ситуации важны подробности. И не так даже важно, что происходило, а как.

Я рассказала об отце, об оперативке с моим розыгрышем, о Ржавичеве и юристке.

— Теперь ты все знаешь. Представь, что я — героиня твоей пьесы.

— Спектакля, — поправила Марина.

— Хорошо, спектакля, — согласилась я. — И вот героиня попадает в нелепую, дурацкую, абсурдную ситуацию. Была никем, школьной учительницей, а стала главой компании. И все над ней смеются, она же ничего не понимает. Что делать героине? Ты — режиссерша, подскажи.

— Во-первых, пьеса дурацкая, — начала Марина.

— Дурацкая, но реальная, — возразила я.

— Реальная — нереальная, какая разница…

— Как это? — не поняла я.

— Если по системе Станиславского, да и по любой другой, тебя должны отстранить от должности или, как сейчас модно, объявить тебе импичмент. Это им ничего не стоит. Собственно, процедура импичмента уже началась. Тебя надо объявить недееспособной, для этого тебе достаточно наделать ошибок, которые ты начала ляпать в первый же день.

— Во второй, — поправила я ее.

— К моменту отрешения от власти соберут все твои просчеты скопом.

— Но компания практически частная, — возразила я. — Уволить они меня не могут. Уволить меня может только отец.

— Он это и сделает. Ему докажут, что ты полная дилетантка, ты ведь дилетантка в этом пароходном хозяйстве? Согласна?

— Согласна.

— И вообще в пьесе нет драматургии и точного характера героини. Согласна?

— Может, и согласна. Пока не понимаю.

— Драматургия — это всегда преодоление препятствий. Рассмотрим, какие препятствия перед противниками героини. Да никаких! Им надо доказать только, что ты дилетантка. Они это докажут в течение недели, подставляя и макая тебя ежедневно, докажут это акционерам, те нажмут на отца, и тот уберет тебя. У твоих противников нет препятствий, которые они не могут преодолеть хотя бы некоторое время.

— Значит, мне нужно время? — спросила я.

— В любом случае тебе надо время, чтобы подготовить противодействия на их действия.

— Поняла.

— Потом тебе их надо ввести в заблуждение. Сейчас твоя героиня — строгая, даже злобная и не очень умная учительница.

— Ну, и не дурочка, — возразила я. — Кое-какой умишко у меня есть.

— А вот этого героине показывать в первый же день совсем не обязательно. Только дурочки в неясной ситуации хотят показаться умными. Умные в таких случаях играют под дурачка или дурочку, если это касается женщины. И все успокаиваются. Дурочки не страшны, дурочек не боятся.

— Но я все-таки учительница, и что я — полная идиотка? Не поверят же!

— Ты не права. Очень много учительниц — полных идиоток. Не раскрывайся раньше времени. Против тебя умные и беспощадные мужики. А мужики — как кобели — если на их территории появляется другой кобель, они дерутся без пощады, до победы.