Жаклин Арпман - Орланда

— Я не узнаю тебя, Люсьен! Не знаю, с кем ты теперь общаешься, но этот человек ужасно на тебя влияет!

«Такова семейная жизнь! — подумал он. — Тебе отказывают в праве на собственное мнение, а если меняешься — обвиняют в «порочных» связях. А вот влияние матери — даже матери-алкоголички — на воспитание сына не может быть злокозненным, это уж само собой разумеется! Так что, стоит сделать вторую попытку или плюнуть?»

— Ну подумай сама! Разве то, что я сказал — не чистая правда?

Воодушевленный Орланда решил рискнуть.

— Разве не ты объясняла мне всю бесполезность этих курсов лечения от интоксикации?

— Суть не в этом…

«Сла-а-ва тебе Господи, снова попал! Она говорила об этом с Люсьеном!» Алина кое-что знала об этом от Жаклин, но Орланда понятия не имел, о чем могли говорить Люсьен и его сестра.

— Мы должны делать все, что можем, а ты хочешь ее бросить.

— И тебе — во имя собственного спасения — стоит сделать то же самое.

— Ты — чудовище! Был чудовищем, когда снабжал маму выпивкой по первому ее требованию, и останешься чудовищем, не желая теперь участвовать в ее жизни!

— Но раз ты сама признаешь, что она снова начнет пить, к чему эта собачья верность? Хочешь иметь чистую совесть?

— Не желаю больше с тобой разговаривать, Люсьен! Никогда! Ты перешел все границы.

И она покинула его комнату. Орланда восхищался этой девушкой: она не угрожала попусту, а действовала. Но тут он вспомнил о Жаке, или о Жераре, или о Жорже, которые вот-вот явятся, чтобы отчитывать его, поучать и доставать. «Нет, я не могу здесь оставаться, покоя мне не будет, нужно уносить ноги! Бедный мой Люсьен, придется нам переезжать!»

«Вот именно, придется… — сказал он сам себе. — Но не кавалерийским наскоком, а подумавши! Пора устраивать свою новую жизнь. Я вскочил в Люсьена Лефрена на бегу — так люди мчатся на вокзал, чтобы взять билет на первый отходящий поезд, не выясняя, ни куда он идет, ни когда прибывает на место! Мне было тридцать пять — стало двадцать, и я должен создать свое новое будущее, чтобы никто не смел становиться у меня на пути, — ни Мари Берже, ни Алина, ни Жак, ни Жорж, ни Анни, но, если я решу снова чему-нибудь поучиться или вдруг решу заняться обновлением обветшавших частных особняков, — мне понадобятся деньги. До сего дня я тратил, не считая, — потому что у меня не было четкого плана».

Он тихонько рассмеялся: с тех самых пор, как буржуазия вынырнула из недр феодального общества, семейство Берже было ее неотъемлемой частью. Он может неделю жить, чем Бог пошлет, но потом века предусмотрительности и серьезного подхода к жизни неизбежно возобладают. «Черт, как здорово! Я — молодой парень, довольный жизнью, — не хочу оставаться без кола и двора. Мне необходим адрес хозяина дома, я напишу, что съезжаю, но нужно сделать все, как положено, без спешки. Так, пороемся в бумагах моего «хозяина», поищем договор».

Остаток дня он провел, посещая более чем средние квартиры, которые были ему по карману, так что к вечеру впал в жуткое раздражение. После «разделения» такого с ним еще не бывало, и в ипостаси Орланды он был безоружен против подобных неприятностей. Как поступила бы Алина? Сверившись с прошлым — увы, это было и его прошлое! — он с удивлением осознал, что Алина не допускала до себя дурное расположение духа. Она бывала грустной, напряженной или нервной — но только не разозленной. Если что-то случалось, она выходила из дома и — вперед! — чесала по улице, перебирала ножками, стучала каблучками, думая о другом. «А мне о чем подумать? — спросил себя Орланда. — Чем заняться?» В этот самый момент он проходил мимо витрины магазина и, увидев в стекле собственное изящное отражение, не стал дольше мучиться сомнениями: решено, он будет развлекаться!

Итак, мы расстаемся с Орландой и отправляемся к Алине, которая этим вечером принимает друзей.

К слову сказать, она почувствовала смутное разочарование, когда Люсьен Лефрен не явился к обеду. Алина рано ушла с работы, забежала в несколько магазинов и, нагруженная пакетами, вошла в дом со стороны Константена Менье: у нее было катастрофически мало времени, и она боялась, что молодой человек отвлечет ее. Но его не оказалось. Черт, ну почему его там не было?!

Альбер ждал Алину и резал овощи для жюльена. На то, чтобы приготовить изысканный ужин, у них оставалось всего два часа. Подобные марафоны совсем не пугали Альбера: у него, как у инженера, было невероятно развито организаторское начало, он любую работу планировал «от и до». О новоявленном брате он сказал только: