Грегуар Поле - Неспящий Мадрид

— Ты кончила, я могу перевернуть страницу?

Исаскун с коротким негромким смешком машинально заправляет за ухо свои белокурые волосы. «Próxima Estación „Колом“».

— Извини.

— Нет, ничего страшного, честное слово, ты знаешь эту книжку?

Исаскун отвечает что-то не означающее ни да, ни нет. Снова заправляет за ухо белокурую прядь, которая и выбиться-то не успела, а Филипп Куврер смотрит на девушку так, будто давно знает:

— Ты читала?

— Нет.

— Если хочешь, дам тебе почитать.

Исаскун, сама не зная, согласие это или отказ:

— Очень приятно, нет.

— Скажешь мне свое мнение. Это очень занятная книга, очень, очень занятная.

Исаскун берет протянутую книгу и повторяет вместо благодарности:

— Нет, спасибо, очень приятно.

— Это книга восемьдесят восьмого года. Ничего лучше в Испании не написано после «La Colmena» [7] «Улей», роман нобелевского лауреата Камило Хосе Села. .

— Я знаю, но не читала.

— Гойтисоло?

— Нет, «La Colmena». Это Села, нобелевского лауреата?

— Точно. Это тебе тоже надо прочесть, потрясающая книга.

— Я о ней слышала.

— Короткая пауза грозит прервать разговор, возникший на пустом месте. Исаскун опускает глаза, смотрит на часы, заправляет волосы за ухо и отважно продолжает:

— Ты из Мадрида? Испанец?

— Я живу здесь, но я француз.

— А говоришь так чисто!

— Но ты же сразу поняла, что я иностранец?

— Нет, это из-за твоих светлых волос.

— Ну, ты-то тоже…

Механический голос заглушает конец фразы.

— «Серрано», мне выходить.

Исаскун отвечает:

— Я выхожу на «Гойя».

— Скажешь мне потом, как тебе это!

Филипп Куврер выходит из поезда. Звонок, двери закрываются. Исаскун поспешно добавляет:

— Как я тебе ее верну?

С платформы, через головы пассажиров, Филипп Куврер кричит: «Там написано мое имя!» Двери уже закрылись, и Исаскун не слышит, что адрес и телефон тоже. Но она открывает книгу и видит на первой странице нацарапанные карандашом все координаты. В окно уходящего поезда она делает знак: да, нашла. И Филипп Куврер видит это, бегом догоняя поезд по платформе. Огни с грохотом скрываются в темном туннеле.

Светлая волнистая шевелюра, черный шарф на шее, серое в елочку пальто, из-под которого видны светлые брюки, силуэт Филиппа Куврера вновь появляется, ступенька за ступенькой, на улице. Лавируя и толкаясь на запруженном людьми тротуаре, Филипп Куврер идет вверх по Серрано до угла Айяла и заходит в книжный магазин «Корте Инглес». Остановившись у буквы G стеллажа «Narrativa española е hispano-americana» [8] Испанская и латиноамериканская проза (исп.). , он обозревает стиснутые и припорошенные складской пылью два десятка книг Гарсиа Маркеса — вот кто деньги гребет лопатой! — семь Альмудены Грандес [9] Альмудена Грандес — испанская писательница (р. 1960). , четыре Гельбенсу [10] Хосе Мария Гельбенсу (р. 1944) — испанский писатель. , много других и ни одной Гойтисоло — нет даже «Возмездия графа дона Хулиана». Филипп Куврер окликает продавца в форменной одежде:

— «Добродетели одинокой птицы» — у вас больше нет?

— А на полке смотрели?

— Там нет.

— Значит, больше нет. Это какого года?

— Восемьдесят восьмого.

— Слишком старая.

Филипп Куврер нервно озирается:

— Я вижу здесь Сервантеса, вижу Кеведо, вижу Тирсо де Молину. У вас есть Флобер, Бальзак, Шекспир, Гете! Посмотрите, вот, вот, это что такое: Анастасио Панталеон де Рибера, серия «Забытые имена»! А восемьдесят восьмой год для вас старо!

— Вы издеваетесь надо мной?

— Я работаю над этой книгой, это мой хлеб.

— Можно ее заказать.

— Сколько времени это займет?

— От семи до десяти дней, зависит от распространителя. Какое издательство?

— Черт, черт, черт! Десять дней, это каменный век какой-то!

— Будьте добры, повежливей…

— Но вы понимаете…

— Ничего я не понимаю, идите вы, знаете куда…

— Черт!

Рядом с ним на столике высится стопка рекламируемых новинок; на глаза попадается обложка: «Шесть жен». Он смахивает на пол пеструю кипу и, круто развернувшись, взметнув полы пальто, широко шагает к выходу. Вслед несется брань продавца, в предощущении чего-то нехорошего замирают на миг покупатели и отмирают от сердитых и, как всегда, любопытных голосов продавщиц:

— Pero ¿qué pasa, José Antonio? [11] Да что происходит, Хосе Антонио? (исп.)

— Псих, свалил все на пол.

Филипп Куврер, не помня себя от гнева, переходит Айяла, визжат шины такси, истошно гудит клаксон. Он покрывает его в ответ.