Александр Иванченко - Повести студеного юга

В разных областях на Папанопулоса негласно работало около сотни человек, но, кроме ограниченного числа особо доверенных лиц, плюгавый карлик никогда ни с кем не встречался. Кто является их боссом, многие даже не подозревали. Но каждый из них знал, что сболтнуть лишнее слово или позариться хотя бы на незначительную часть выручки от тех же наркотиков — значит подписать себе смертный приговор. Для этого грек и держал людей, подобранных хитроумным Лео при обстоятельствах, подобных случаю с молодым Джексоном. Жизнью и благополучием обязанные боссу и полностью от него зависимые, они были незримыми телохранителями и контролерами курьеров, доставлявших запретный товар в разные города Америки, судили и казнили. Папанопулосу приходилось тратить на этих людей немалые деньги, но благодаря им четко работала вся скрытая от посторонних глаз система фирмы, дававшая греку миллионы.

Первые три года, пока Вильям заканчивал училище и проходил штурманскую практику на каботажных судах, он сопровождал курьеров не чаще одного-двух раз в месяц, и обязательно по выходным или праздничным дням, чтобы его отлучки из училища, а потом с корабля не вызывали никаких толков. Затем два года его не трогали. В Нью-Йорке он почти не бывал — все время проводил в длительных рейсах: нужно было выплавать ценз для получения диплома капитана дальнего плаванья. Такую задачу поставил перед ним Лео.

— О курьерах забудь, — сказал он. — Капитаном ты будешь нам нужнее.

Что Лео имел в виду, Вильям еще не знал и не догадывался. Причастность Папанопулоса к целой серии загадочных морских катастроф ему была не известна. Он решил, что из него хотят сделать капитана-контрабандиста. Вильям думал об этом с тоской.

Стать капитаном — была его давняя, заветная мечта. Капитан!.. Для юного, еще не испытавшего горя Вильяма это звучало, как чарующий стих Киплинга:

В услужливо-щедром детском воображении рисовались экзотические страны, романтика штормов, безбрежный голубой простор океана. Вильям видел себя на мостике в белом кителе, с биноклем на груди. Он был капитаном большого стремительного лайнера. Его корабль бороздил воды всех океанов, бывал у влекущих вечной тайной берегов Бразилии, загружал в свои трюмы пряности у поющего рокочуще-звонким прибоем острова Оаху, выигрывал трансокеанские гонки за быстрейшую доставку пассажиров и ценных грузов в немыслимо далекую Австралию. Бесстрашные моряки под командой Вильяма спасали терпящих бедствие несчастливцев, сражались с жестокими стихиями, открывали новые земли и новые морские пути.

Мечтая о будущих дальних плаваньях, Вильям снисходительно улыбался, когда отец говорил ему:

— В жизни, сынок, не все так чудесно, как нам порой кажется. Придет время, и ты будешь больше сражаться не с бурями на море, а за свое место на земле, поэтому я хочу обучить тебя каратэ и дзюдо. Когда-нибудь они тебе пригодятся.

Увы, он оказался прав. Но теперь Вильям жалел, что принял отцовскую науку. Лучше бы в той драке он погиб или остался калекой, чем теперь всю жизнь подчиняться какому-то Папанопулосу, который управляет людьми, как бесчувственными машинами.

Встречаясь с Лео, Вильям сгорал от ненависти, но всякий раз, когда гнев его, казалось, вот-вот вскипит, всклокочет, перед глазами всплывали фотографии той драки. Время от времени Лео умышленно тасовал их в его присутствии, как игральные карты. Ухмылялся:

— Здорово, ты их, голубчиков!

— Вы меня тоже стукнули тогда прилично, — заискивающе хихикал Вильям. — Чуть мозги не расплескались.

Лео покровительственно хлопал его по плечу своей лапищей, рокотал хрипящим басом:

— Ты бежал, как заяц от своры легавых! — И снова с ухмылкой, смакуя: — Занятные снимочки, спорю на доллар. Не ожидал от Билла, дубина, а скажи, пожалуйста, — репортер! Для любой газеты — высший класс! Не находишь?

— Наверное, — чувствуя сухость во рту, трудно глотал слюну Вильям.

То говорится так — лучше было бы погибнуть. Жизнь недорого стоит, пока она соткана из одних лишь бед, когда нечего терять и нет никаких перспектив. А вкусит человек земной сладости, и расставаться с этим грешным миром дураков нет.