Януш Вишневский - Одиночество в Сети

Эта покорность была довольно-таки утонченным фрагментом системы, которую они выстроили на протяжении этой связи, хотя на самом-то деле Джим привязал к себе Ким совершенно другим. Он знал, где достать первоклассный кокаин, и прекрасно знал, как кокаин действует и что сделать, чтобы он подействовал еще лучше. Молекулы этого вещества быстрей всего попадают в кровь через слизистую оболочку, отчего большинство людей принимают его через нос.

Но у женщин самая большая площадь слизистой оболочки — во влагалище.

Там квадратные километры слизистой оболочки, сквозь которую в кровь может проникнуть любые частички с молекулярной массой, как у кокаина. Джим и это прекрасно знал. Иногда, лежа в постели с Ким, он намеренно сдерживался и не входил в нее, пока она не начинала стонать от нетерпения и умолять его взять ее. И если у Джима было достаточно кокаина в кармане брюк или в ночном столике, он вскрывал пластиковый мешочек с порошком и, прежде чем войти в Ким, старательно натирал член кокаином. Он знал, что кокаин действует анестезирующе. Поэтому во время акта он регистрировал гораздо меньше сигналов от фрикции и мог ждать, не опасаясь, что, несмотря на сильное возбуждение, утратит контроль и пройдет через точку, после которой поворота для мужчины уже нет.

Ему приходилось сдерживать себя около двух минут, что для большинства мужчин, как свидетельствует статистика, является проблемой. А Ким в это время переживала свои необыкновенные первые две минуты, которые для большинства женщин обычно оказываются последними, после чего испытывала настоящий kick и, по словам Джима, у которого была страсть к «поэтическим» и несколько безвкусным преувеличениям, «внезапно переносилась на другую планету, в совершенно иное измерение абсолютного безмерного наслаждения».

И хотя, если говорить по правде, Ким испытывала это благодаря своей слизистой оболочке, химическим

свойствам и крохотным размерам молекулы кокаина, она была свято убеждена, что это следствие только и исключительно любви Джима.

Якуб, когда услышал этот рассказ Джима, подумал, достанет ли у него когда-нибудь столько смелости.

И столько кокаина.

Но это было три месяца назад.

А сейчас он ненавидел Джима. За то, что тот обманул его.

Он сел за стол, с яростью вырвал из разъема клавиатуру, на которой Джим оставил два пакетика с белым порошком и ключ от наручников, и швырнул на кучу коробок и папок возле окна.

Минут через пятнадцать ярость улеглась, он решил вернуться к работе, однако это оказалось невозможно. Он встал, подошел к окну и принялся извлекать клавиатуру из кучи. И тут же краем глаза в самом углу возле горшка с засохшей пальмой, которую он неизменно забывал поливать, заметил пакетик с порошком. Якуб поднял его, снял со стены ту самую фотографию, которой в прошлый раз воспользовался Джим, уселся на пол, высушил огнем зажигалки стекло и высыпал содержимое пакетика на еще теплую поверхность. Потом встал, достал из ящика письменного стола бритву, которую держал в нем с тех пор, как стал проводить тут ночи за работой, вытащил из нее лезвие. Вернулся к окну и принялся неловко рубить острием кучку порошка. Не прошло и минуты, как он почувствовал, что рука у него немеет.

«Как Джим мог толочь этот чертов порошок пятнадцать минут без передыха?» — подумал он.

Явно Джим научился этому не в Гарварде, а в тюряге.

Вдруг лезвие неловко дернулось в пальцах, Якуб почувствовал боль, и большая капля крови упала на рассыпанный на стекле белый порошок.

Красная капля медленно и величаво впитывалась в белоснежный кокаин. Несколько секунд Якуб, словно очарованный, смотрел на это.

И вдруг осознал: все должно быть не так. Не кровь должна быть в кокаине, а кокаин в крови!

Он быстро отделил часть порошка, не соприкоснувшуюся с кровью, разделил на две длинные полоски, достал из бумажника купюру, свернул трубочкой, вставил ее в ноздрю и резко вдохнул одну полоску кокаина. Несколько секунд еще, наклонившись над фотографией, он рассматривал в стекле отражение своего лица с торчащей из носа свернутой купюрой и весело смеялся. После некоторой нерешительности Якуб вдохнул и вторую полоску. Затем удобно оперся спиной на кучу коробок и лениво следил за тем, как из него уходят усталость и утомление, нервность и раздраженность поступком Джима. В него вливалась свежесть.

Мозг снова позволил обмануть себя. И тело тоже.

Ему было хорошо.

Теперь он был самым заурядным наркоманом.