Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

Это и был трон. Шикарное такое сиденьице, разве что без сапфиров и шпинели. А из дома уже выходил его хозяин: большой, гораздо больше тоже немаленького Ефима. Он торжественно уселся на трон, для Ефима же прислуга принесла что-то типа табуретки.

Береславский думал, что они будут разговаривать вдвоем, без охраны. Да и вообще он повеселел: сомнительно, что его привезли убивать на такое открытое место. Да еще и уселись на улице для всеобщего обозрения.

Но хозяин охрану не отослал. И даже не приказал снять наручники.

Единственно, что сделал, — нажал кнопку, и сзади из специальной стойки выползла маркиза, создав над ним тень. Но — только над ним.

«Вот же падла!» — как-то не по-профессорски подумал Ефим.

— Ну как вам у нас? — наконец соизволил начать разговор хозяин.

— Да как вам сказать, — деликатно ушел от ответа Береславский.

— Честно говоря, я в раздумьях, — сознался обладатель трона.

— Могу проконсультировать.

— Боюсь, это не в вашей компетенции.

— Зачем же пригласили? — делал хорошую мину при плохой игре Ефим.

— Да не пригласили тебя, а приволокли, — ворчливо сказал хозяин. — За шиворот, как щенка.

Эти интонации не понравились Береславскому. Перечить было страшновато, но необходимо. Иначе действительно сотрут в пыль.

— Хорош ваньку валять, дядя, — отчетливо произнес профессор. — У тебя тоже не две головы.

— Оба-на! — неожиданно восхитился тот. — Ну, тогда давай знакомиться по-настоящему. Меня зовут Петр Николаевич Гнедышев. И, как видишь, я ничего не боюсь. Вон, — задрал он кверху руки, — хоть из космоса фотографируй. И знаешь почему?

Ефим на этот раз благоразумно промолчал.

— Потому что я здесь хозяин. Захочу — тебя отпустят. А нет — спустят под пристань. Станешь неосторожным купальщиком. Я здесь хозяин, понял?

— Чего же не понять, — осторожно ответил Береславский, интонацией тем не менее допуская продолжение фразы.

— Так договаривай, … мать! — мгновенно вскипел Гнедышев. Он, похоже, вообще очень быстро раскочегаривался. В отсутствие противовесов это было, мягко говоря, неприятно.

— Слушай, Петр Николаевич, — все же решился еще раз обострить ситуацию Береславский. — Можно я выдвину два тезиса?

— Валяй, — мгновенно успокоившись, даже хохотнул хозяин.

— Во-первых, раз ты меня сюда пригласил — даже таким способом, — значит, я тебе зачем-то нужен.

— Логично, — подтвердил Гнедышев. — Давай во-вторых.

— Даю. — Береславский намеренно заговорил тише: — Во-вторых, знаешь, что больше всего веселит богов?

— И что же?

— Прогноз погоды по радио.

После некоторого раздумья Гнедышев подошел и несильно ударил Береславского по лицу.

(Ефим прикрыл глаза, чтобы не выдать радость. Он попал в точку.

Это было очевидно.

Он сумел стать непонятным — пусть даже пока немного непонятным — для этого человека. А нет большей западлы для блатаря, чем непонятка в острой ситуации.

Так что ни бить его по-настоящему сейчас не станут, ни тем более убивать. Главное — не слезать с темы.)

— Имеешь право, — согласился Ефим. — Пока.

— Что ты гонишь?! — снова взвился Гнедышев. Но больше не ударил. — Ты что, мне угрожаешь?

— Никаких угроз, — объяснил гость. — Готов выложить аргументы.

— Выкладывай.

— Я влип в какие-то ваши игры.

— Допустим.

— И вам кажется, что мной можно попользоваться безнаказанно.

— А нет? — ухмыльнулся Гнедышев, но Береславский видел, что теперь уже не так уверенно, как вначале.

— Наполовину — да. Наполовину — нет.

— Не умничай, — совсем как институтский майор Пушенко заворчал Гнедышев.

— Не буду, — согласился Ефим. — Говори, чего надо сделать. Если это не опасно для жизни — сделаю. А вот убивать меня нельзя.

— Почему?

— Я же тебе рассказывал про радио, — уже открыто ухмыльнулся Береславский.

— Сука! — просвистел Гнедышев.

— Сам такой! — неожиданно рассмеялся Береславский. Он не придуривался. Ему действительно стало смешно. Какие же они все тупые, эти хозяева жизни.

А Гнедышев задумался всерьез.

Черт его знает, какие скрытые связи у этого очкарика. Вроде бы навскидку проверили — ничего серьезного. Но бывает, человек — ничто, пыль. А брат — шишка. Или друг старый, который не за деньги дружит.

Уж больно уверенно держится этот малый. Не должен так держаться битый по морде профессор экономики.

А еще — и это, пожалуй, самое главное — буквально утром нарыли профессиональные хлопцы, что было что-то у Береславского сильно неясное в прошлом. Серьезное и непонятное. Жаль, что сразу не придал значения. Действовал бы чуть иначе.