Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

Но с сердцем могут быть проколы. С перерезанной сонной артерией — нет.

И все же подобные эпизоды чертовски не нравились Марату. Он воин, а не палач.

— Выбрось нож, и пошли, — сказал Али. Убирать ненужные вещи из карманов покойного не стали — их там не было. Он же десять минут назад ушел на задание, а не погулять.

Марат вытер нож о брюки покойного, вынул еще один пакет и положил оружие в него. Он впервые не выполнил приказ командира. Но этот нож принадлежал еще его отцу. И никогда не использовался для добивания своих.

Али, конечно, все видел. Был бы здоров, неизвестно, как поступил бы. Возможно, предпочел бы действовать в одиночку, чем в паре с бойцом, не выполняющим приказы. Но сегодня не тот случай. Даже залезть в горку к машине — и то проблема.

Слава Аллаху, хоть милицейская сирена начала затихать, удаляясь. Видно, ограничились «забором» пьяного.

«Это менты его убили, — подумал Али. — Уехали бы пораньше, Владимир был бы жив». Впрочем, на войне сослагательное наклонение еще реже берется во внимание, чем в мирной жизни.

Не быстро, но выбрались на дорогу. Там было абсолютно спокойно, никто их не ждал.

В принципе ничего страшного не произошло. Ушел из жизни еще один их боец, к тому же не лучший. И если говорить честно, не совсем их. Предателей везде ценят. Но нигде не любят.

Хуже было другое. Все же не верилось Али, что Владимира столь профессионально вырубил этот изнеженный толстяк.

Но тогда кто? И надо бы навести более подробные справки о Рекламисте.

И еще. Али давно уже никого не боялся. А сейчас ему было не по себе.

Ему на мгновение вдруг показалось, что то, что убило его бойца, теперь молча наблюдает за ним самим…

У речного вокзала, на бетонированном пятачке стрелки, там, где сливаются маленькая Омь и уже могучий Иртыш, сейчас было многолюдно.

Возможно, наблюдались здесь и случайные путешественники, но преимущественно мелькали знакомые и полузнакомые лица из рекламной тусовки: после окончания семинарской части народ прибывал отдыхать на воде.

Два прогулочных кораблика серии «Москвич» уже стояли у маленькой пристани на Оми, и озабоченные труженики кейтеринга заносили на борт последние припасенные вкусности.

Пробежников легко можно было отличить по ярким сине-желтым курткам и кепкам: они сочной прослойкой мелькали по всей толпе, и их было явно больше, чем мест в пяти аналогично раскрашенных «Нивах». Это объяснялось просто: во-первых, в крупные города слетались и те, кто в связи с серьезным бизнесом не мог в отличие от Ефима просидеть в машине весь маршрут. А во-вторых, путешественники еще в Москве запаслись изрядным количеством курток и кепок на раздачу. И поскольку раздаривали в основном лицам женского пола — и симпатичным, надо заметить, лицам, — то вскоре сине-желтый цвет обрамления просто-таки ассоциировался с суперсимпатичным содержимым.

Ефим запротоколировал в сознании этот факт, не без грусти отметив, что его куртка и кепка, пожалуй, привлекательнее, чем то, на что они надеты.

Но думать о грустном — в преддверии такого замечательного плавания — вовсе не хотелось, и Береславский с нетерпением ожидал команды на посадку.

К данному моменту он уже дал одно интервью для местного радио и одно — для ТВ. Радио ему даже больше нравилось: его льющийся из динамиков сочный, бархатистый баритон был еще хоть куда, чего не скажешь о торчащей на телеэкране фигуре, которая и в юности не была образцом спортивности и атлетизма.

Больше пока никто не подходил, хотя славы хотелось по-прежнему. Да и любви тоже.

Он привычно рассматривал в толпе особей противоположного пола и каждый раз радовался, находя замечательные лица и чудесные фигурки.

Но — увы: интерес этот был, к сожалению, в основном платонический.

— Ефим, нас первыми сажать будут, — сказал неожиданно подошедший Док. В его огромной лапе весело смотрелось мороженое на палочке, которое Док старательно облизывал со всех сторон, следя, чтоб не капало.

— Типун тебе на язык, — поправил его любивший точность Береславский. — Не сажать, а пускать на борт.

— Вот ведь нервные какие бизнесмены пошли, — понимающе ухмыльнулся Док. — Сложная все-таки у вас работа.

— Да уж, это тебе не в кишках ковыряться, — согласился заслуженный рекламист, и, довольные обществом друг друга, мужики начали потихоньку продвигаться к трапу.