Уильям Бойд - Броненосец

Вместительный угловой офис Джонатана Л. Гейла выходил на Холборн, из него открывался вид на собор Святого Павла и на россыпь высоких башен Сити, торчавших на дальнем плане. Сегодня выдался более свежий денек, и по голубому небу плыла целая флотилия облаков. Лоример повернул голову, и в этот миг сквозь высокое окно мелькнул солнечный зайчик.

— Вы не поверите, — говорил Гейл, рассекая воздух ребром ладони, — я ведь сам себе собираюсь испортить вид из окна. Наш новый корпус перекроет почти три четверти купола Святого Павла… — Он пожал плечами. — Внушительное здание, надо сказать.

— По-моему, Рен все-таки непревзойденный мастер, — заметил Лоример.

— Кто? Да нет, я говорю про наше новое здание. — И он с гордостью сообщил имена архитекторов из нанятой им фирмы, о которых Лоример никогда не слышал.

— Ну, вы же всегда можете переехать в другое место, — предположил Лоример.

— Коне-е-е-ечно. Может, хотите кофе, чаю, минеральной воды?

— Нет, благодарю вас.

Джонатан Гейл уселся за стол, стараясь при этом не помять пиджак. Это был довольно красивый мужчина лет пятидесяти с лишним, с легким бронзовым загаром и редеющими каштановыми волосами, приглаженными назад. Лоример успокоился: Гейл принадлежал к 99 %, так что он даже перестарался. И вынес свой вердикт: Гейл, пожалуй, тоже излишне хорошо одет. Костюм с Сэвил Роу — да, только слегка узковат в талии, лацканы немного широковаты, задние клапаны длинноваты. А эта синяя рубашка ярко-кобальтового оттенка, с белым воротником и манжетами, с красным, цвета почтового ящика, галстуком, выглядели слишком уж кричаще; вдобавок — ботинки из незнакомой пупырчатой кожи (мамба? игуана? комодский дракон?) с острыми мысками. Все это явно изобличало дендизм — самый страшный порок по шкале Ивана Алгомира, претенциозность худшего пошиба. Часы слишком бросались в глаза — тяжелые, золотые, они торчали вверх на полдюйма от запястья и демонстрировали множество циферблатов и заводных ключей. Сверившись с этим хронометром, Гейл высказал кое-какие замечания относительно того, почему задерживается Франсис. Вскоре тот появился, принося извинения.

Франсис Хоум, человек с оливкового оттенка кожей, был одет в зеленый («долларового» оттенка) костюм, какие удается носить только французам или итальянцам. У него были темные курчавые волосы и золотая цепь на правом запястье. От него едва уловимо пахло каким-то хвойным или кедровым одеколоном или лосьоном после бритья. Кто он — киприот? Ливанец? Испанец? Египтянин? Сириец? Грек? Лоример по себе знал, что существует очень много типов англичан.

Лоример пожал руку с золотой цепью.

— Мистер Хьюм, — старательно выговорил он. — Здравствуйте. Я — Лоример Блэк.

— Омэ, — проговорил тот с легким гортанным призвуком в начале слова. — Конечная гласная произносится.

Извинившись, Лоример произнес его имя правильно. Был заказан и принесен кофе, и они начали переговоры.

— Этот пожар нас просто уничтожил, — сказал Гейл. — Мы в шоке. Правда, Франсис?

— Для нас это серьезная неприятность. Для наших дел его последствия… как бы это сказать…

— Катастрофичны.

— Именно, — подтвердил Омэ. У него был легкий акцент — псевдоамериканский, подумал Лоример. — Иск уже предъявлен, — продолжал Омэ. — Полагаю, что все в порядке, — добавил он, прекрасно зная, что все далеко не в порядке.

— Боюсь, что нет, — грустным тоном сообщил Лоример. — Выяснилось, что пожар в «Федора-Палас» был устроен намеренно. Это был поджог.

Гейл и Омэ пристально поглядели друг на друга: глаза просто источают неподдельную тревогу, отметил Лоример.

Он продолжил:

— Поджог устроили ваши субподрядчики — Эдмунд и Ринтаул, потому что хотели избежать выплаты штрафа за просрочку. Разумеется, сами они всё категорически отрицают.

Удивление Гейла и Омэ возрастало. Лоример догадывался: они хотят дать волю словам, начать ругаться и кричать, но какая-то интуитивная глубочайшая осторожность не дает им рта раскрыть. Они снова поглядели друг на друга, будто дожидались какой-то недостающей подсказки: атмосфера в комнате делалась мрачновато-серьезной, ставки росли каждую секунду.

— Так это был поджог? Вы уверены? — наконец выдавил из себя Гейл, изображая озадаченную улыбку.

— Такое происходит сплошь и рядом. Неделя или две задержки — это все, что им нужно, и статья о пени аннулируется. Форс-мажор, и все такое. Но беда с «Федора-Палас» в том, что пожар разбушевался и вышел из-под контроля. Хватило бы легкого ущерба в спортзале — у них и в мыслях не было спалить пять этажей и все прочее.