Уильям Бойд - Броненосец

Лоример поцеловал Стеллу и приветственно помахал Барбуде (он подозревал, что ей не нравится, когда ее целуют — не важно, он или любой другой мужчина старше двадцати лет).

— Привет, Барбуда. Конец четверти?

85. Семь богов счастья.Под конец одного из учебных семестров в Инвернессе я получил подарок от Джанко. Она всем раздавала подарки (собиралась на каникулы домой, в Японию). Это были предметы одежды или что-нибудь съестное, но все имело личную окраску: можно было предположить, что таким образом Джанко подводила итоги своим оценкам характера каждого из получателей. Шоне, например, досталась одна серьга, Джойс — полный комплект термобелья, включая термобюстгальтер, а Синбад получил два банана.

— Почему два? — удивился он, с озадаченной улыбкой морща нос, откидывая назад закрученные штопором пряди, которые обычно падали ему на глаза.

— По одному для каждой руки, — пояснила Джанко с вежливой улыбкой, которая заставила его замолчать.

Мне она вручила японскую открытку, жесткую и блестящую, с яркой картинкой, изображавшей семь символических фигур на кораблике посреди причудливо стилизованного бурного моря.

— Кто это? — спросил я.

— Это сичифукудзин — семь богов счастья, — ответила она. — Вот что ты должен сделать, Майло: в новогоднюю ночь положишь эту открытку под подушку, и твой первый сон в новом году принесет тебе удачу.

— Это принесет мне удачу?

— Конечно. Мне кажется, Майло, ты такой человек, которому необходима удача.

— А разве она не всем нужна?

— Но тебе, Майло, я желаю особенной удачи.

Она рассказала мне об этих семи богах, и я записал их имена: Фукуродзю и Дзюродзин, боги долголетия; Бэнсай-тэн, единственная женщина, богиня любви; Бисямон-тэн, воинственный, облаченный в доспехи бог войны и благой удачи; Дайкому-тэн, божество богатства; Хотэй, божок счастья с выпирающим животом; и, наконец, Эбису, бог саморазрушения, держащий в руке рыбу, божество, покровительствующее работе и карьере. Джанко сказала:

— Эбису — мой самый любимый.

В тот Новый год я сделал все так, как она велела, — положил открытку под подушку и постарался увидеть счастливый сон, попытался с помощью семи богов счастья заманить удачу в свою жизнь. Мне приснился отец — был это благой или дурной знак? Для него тот год оказался плохим, а для меня — особенно плохим, переломным для всей моей дальнейшей жизни. Семь богов удачи. Но не семь богов благой удачи. Удача, не следует забывать, как и многие другие вещи в жизни, имеет две стороны — хорошую и плохую. Думаю, с этим согласились бы и семеро божков, плывущих по бурному морю в своей лодочке. Открытку, подаренную Джанко, я забыл захватить с собой, когда в суматохе и спешке покидал Инвернесс. И некоторое время эта пропажа тревожила меня гораздо больше, чем должна была бы.

Книга преображения

Он почувствовал, что она уходит, как раз в тот момент, когда им принесли первые блюда. Боковым зрением он заметил темную фигуру, мелькнувшую у подножия лестницы. Он обернулся, но ее уже не было.

Стелла много разговаривала: сегодня она была в ударе и казалась веселой.

— Как же это мило, — то и дело повторяла она. — Собрались все втроем.

Улучив момент, она запустила руку под стол и незаметно стала путешествовать по ноге Лоримера, пока не коснулась его члена.

— Барбуда собирается на свою первую настоящую вечеринку…

— Мам, я уже сто раз бывала…

— И, мне кажется, там будет присутствовать некий молодой человек.

М-м-да? Так что нам надо найти что-нибудь этакое, ультра-мега-сногсшибательное, верно?

— Мам, ну перестань же.

Лоример отказался вступать в эту игру. Он слишком хорошо помнил весь этот дурацкий треп взрослых со времен собственного кошмарного отрочества. Он понимал, что только предстоящая покупка дорогой одежды хоть как-то объясняла угрюмо-терпеливое отношение Барбуды ко всей этой издевательской болтовне. Лоример вспоминал, как в подобных случаях Слободан мог часами похотливо выспрашивать про его несуществующую половую жизнь, причем взамен не обещалось никакой награды, которая могла бы подсластить пилюлю: «Так кто же тогда тебе нравится? Кто-то же наверняка есть! Ну, как ее зовут? Она носит очки? Это Сандра Дидз, да? Дворняжка Дидз! Он влюблен в Дворняжку Дидз! Какая гадость!» И так до бесконечности.

Лоример улыбнулся Барбуде — как он надеялся, с понимающим, не покровительственным, не «дядиным» видом. Это была нескладная девочка, которую половое созревание делало еще более неуклюжей, с темными волосами и хитроватым заостренным лицом. Маленькие острые груди были для нее источником несказанного смущения, и она вечно куталась в мешковатые джемперы, широкие рубашки и куртки. Сегодня она накрасилась: Лоример заметил сероватые тени на веках и лиловую губную помаду, от которой ее маленький рот казался еще меньше. Барбуда выглядела более темной, горестной копией своей матери, чьи волевые черты свидетельствовали о решительности и силе характера. Наверное, сказывался и генетический вклад загадочного мистера Булла — эти легкие намеки на заниженную самооценку и меланхолию, словно жизнь вокруг приносила одни разочарования.