Уильям Бойд - Броненосец

Он и вправду совсем забыл: они давным-давно договаривались о воскресном обеде, и у него появилось ужасное подозрение, что он снова совпадает с каникулами у Барбуды или еще с каким-то ее приездом домой. Он заметил, что Барбуда все чаще присутствует при их встречах со Стеллой, и даже начал догадываться, что Стелла таким образом пытается улучшить отношения между любовником и дочерью. Уныние, которое он испытал, слушая ее голос, подсказало: пора наконец подвести связь со Стеллой Булл к достойному и гуманному завершению.

Журналиста, приятеля Димфны, звали Брэм Уайлз, и, по ее словам, он очень обрадовался, что его мозги кому-то пригодятся. Лоример заранее условился с ним встретиться в полдень в «Матиссе». Он пришел туда (как обычно, на 15 минут раньше) и сидел в дальней кабинке, читая «Гардиан», как вдруг почувствовал, что кто-то плюхнулся на скамейку напротив.

— Говенный денек, — произнес Марлоб, набивая трубку своим тупым пальцем. — Ваша тачка совсем плоха стала.

Лоример согласился: накануне ударил крепкий мороз, и снова задул суровый ветер. Вдобавок прошлой ночью шел еще и дождь, и из-за этого ржавчина на его «тойоте» стала на глазах расползаться, как бактерии, размножающиеся в чашке Петри, так что теперь машина сделалась почти полностью рыжей.

Марлоб с громким посасыванием и причмокиванием раскурил трубку, и пространство вокруг него наполнилось клубами сизого дыма. Лоример заметил, что он вдыхает едкий трубочный дым очень глубоко, будто курит сигарету.

— В такую погоду кентскому садовнику с его нарциссами остается только зубы на полку положить.

— Знаете, я жду кое-кого, — ответил Лоример.

— А какое отношение это имеет ко мне?

— Ну, у меня тут встреча с одним человеком. Ему нужно будет сесть туда, где сейчас вы сидите.

Угрюмая официантка-румынка принесла Лоримеру заказанный капуччино, при этом умудрившись выплеснуть часть пены на блюдце.

— Что для вас? — спросила она Марлоба.

— Извини, милочка, — оскалился тот. — Я тут надолго не задержусь. — Он повернулся к Лоримеру. — А между тем… Между тем голландец-то сидит себе тихохонько.

— В самом деле?

— Государственные субсидии. Три гульдена за цветок. Так что, выходит, кентец и голландец с их нарциссами играют на одном поле, но по разным правилам!

Это был полный бред, но Лоример не желал вступать в спор с Марлобом и уклончиво заметил:

— Ну, погода еще исправится.

В ответ Марлоб разразился громким скрипучим смехом и изо всех сил хлопнул ладонью по столу.

— То же самое говорили в Дюнкерке в тысяча девятьсот сороковом. И куда это их завело? Скажите-ка, как вам кажется, — фон Рунштедт стоял на башне своего панцеркампфвагена и тоже надеялся, что завтра, быть может, немного потеплеет? А? А?

— Не понимаю, о чем вы.

— В этом-то вся беда этой страны. Все замечают только хорошее. Всегда обращают внимание только на хорошее, черт их раздери! Это просто болезнь, хвороба какая-то! Потому-то этот народ — на коленях. Стоит на коленях в канаве и высматривает объедки.

К их кабинке подошел молодой человек, на вид совсем мальчишка, и обратился к Марлобу:

— Это вы — Лоример Блэк? Я — Брэм Уайлз.

— Нет, Лоример Блэк — это я, — быстро сказал Лоример. Он попросил испанскую дуэнью направлять сюда всякого, кто будет про него спрашивать.

Марлоб медленно поднялся и посмотрел на Брэма Уайлза с нескрываемой враждебностью.

— Да все в порядке, блин. Не спеши. У всех был херовый денек.

Уайлз заметно вздрогнул и попятился. У него была длинная светлая челка, зачесанная прямо на лоб и спадавшая на оправу круглых черных очков. На вид ему было лет четырнадцать.

Марлоб — с еще более нарочитой, вызывающей неторопливостью — вышел из кабинки и некоторое время стоял в проходе, преграждая путь: снова разжег трубку, прижав спичечный коробок к углублению, шумно дыша и пыхтя, потом выпустил спиральный столб дыма, точно колдун в фильме, и сделал знак Лоримеру, подняв вверх большие пальцы.

— Приятно было поболтать. Пока, парни.

Уайлз, закашлявшись, сел и потер руки.

— Местный персонаж, — пояснил Лоример и постарался привлечь внимание угрюмой румынки, чтобы заказать еще кофе. У Брэма Уайлза была небольшая козлиная бородка, но такая мягкая, светлая, почти белесая, что заметить ее можно было только вблизи. Лоример часто задумывался, зачем взрослые люди носят длинные челки: о чем они думают, когда расчесывают их, распластывая по лбу? Неужели им кажется, что с такой прической они хорошо выглядят? Или они полагают, что это украшает их, делает привлекательными?