Бернард Вербер - Империя ангелов

Я протестую. Я говорю, что она создала в кино новый образ динамичной женщины. Архангелы возражают, что она пожелала ужасных вещей своей сопернице, что она заставляла страдать мужчин, играя их чувствами, что она посещала медиума, общавшегося с неприкаянными душами.

— Но ведь именно благодаря этому она нашла счастье с Рэймондом!

Архангел Рафаил прерывает меня, нисколько не убежденный.

— Ну и что? Это еще хуже. Вы видели их пару?

Зачем нужно летаргическое счастье? Ваша клиентка не менялась, она оставалась на месте. Застой еще хуже регресса. 321 против 600. На реинкарнацию!

Я подхожу к Венере. Вблизи она еще красивее, чем в наблюдательной сфере. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ей руку.

— Отсюда я видел всю вашу жизнь, как и все ваши фильмы. Это было поистине... восхитительно, — уважительно говорю я ей.

— Спасибо. Если бы я знала... что ангелы могут смотреть кино...

Я стесняюсь видеть ее провал.

— В следующий раз все будет лучше, я в этом уверен, — шепчу я ей на ухо.

Эту фразу миллионы ангелов уже говорили миллионам потерпевших неудачу душ, но я вдруг не нахожу никакого лучшего ободрения.

— Жак Немро.

Его случай считается не представляющим интереса. Он жил в тоске. Он был неумелый, трусливый, одинокий, нерешительный. Он ошибался практически везде, где можно ошибиться, и без помощи Натали Ким, вероятно, совсем бы опустился.

Я выдвигаю свои аргументы в его защиту.

— Он мог использовать сны, знаки и кошек, чтобы принимать наши послания.

Архангелы морщатся.

— Да, ну и что?

— Он использовал единственный талант, который у него был: писать.

— Все его книги плохи, — говорит архангел Гавриил. — Его бредни про Рай, позвольте вам сказать, мой дорогой Мишель, нас так же разочаровали, как и ваши.

— Даже если он написал одну сносную книгу, он выполнил то, для чего появился.

Архангелы объявляют перерыв, чтобы спокойно посовещаться. Их обмен мнениями проходит оживленно. Перерыв затягивается. Я пользуюсь этим, чтобы подойти к Жаку.

— Мишель Пэнсон, ваш ангел-хранитель, к вашим услугам.

— Очень приятно. Жак Немро. Мне жаль, я описывал весь этот фольклор в своих книгах, потому что был уверен, что этого не существует. А это, это...

— Да, архангелы. Вы их так себе представляли?

— Не совсем. Никогда не поверил бы, что Рай — такой кич. В моем романе я описал гораздо более авангардное место, в стиле «Космической одиссеи 2001 года».

— Конечно. Заметьте, что, как правило, никто не жалуется. Впрочем, вы мне не поверите, если я вам скажу...

Я прерываю фразу. Архангелы возвращаются. — У Жака было 350 пунктов. Теперь у него 541.

— 541? А почему не 542 или не 550?

— Это решение архангелов.

Я чувствую, как во мне поднимается гнев. Никогда в моей телесной жизни я не мог разгневаться. Я чувствую, что это время пришло. Сейчас или никогда. К тому же легче прийти в гнев за другого, чем за себя. Я собираюсь с духом и устремляюсь в нападение, прося Эмиля Золя вдохновлять меня.

— А я утверждаю, что это решение несправедливо, скандально, антисоциально. Я утверждаю, что это пародия на справедливость в самом святом из мест и что...

Я пытаюсь вспомнить все хитрости Эмиля Золя. Если у него получилось, значит, может получиться и у меня. Видимо, самое замечательное в архангелах то, что они в конечном счете довольно «человечны». Я чувствую, что удивил их. Видя, что мои аргументы действуют, я продолжаю. Они не знают, что мне возразить.

Я вспоминаю фразу адвоката Мюррея Бенетта, бывшего приятеля Венеры. «Виновных клиентов гораздо интереснее защищать, чем невинных».

Пан или пропал. Если я провалю этот процесс, скольких еще клиентов мне предстоит ждать, чтобы пройти в Изумрудную дверь?

Если Жаку удалось набрать 200 пунктов, значит, его можно спасти! К тому же Раулю так досадит, если я выиграю пари и спасу клиента, с которым обращался больше пряником, чем кнутом. Нельзя сдаваться. Вбить гвоздь до конца.

— Мой клиент, конечно, был неумелым, но у него была своя техника. Всегда ошибаться, чтобы найти правильное решение. Похоже на игру "Мастермайнд ", когда все ошибки позволяют найти правильный путь.

— Но он вообще ничего не нашел. Он искал, но «искать» происходит от латинского circare — «ходить вокруг».

— Он нашел оригинальный путь, свой собственный. Как сказал один из его конкурентов, знаменитый Огюст Мериньяк, это принесет ему славу позже.

Даже если э-э... намного позже.

Не блестяще... Я продолжаю целую серию обвинений, которые наконец выводят судей из себя. В завершение я бросаю: