Бернард Вербер - Революция муравьев

Врач удивился. До сих пор Жюли была сдержанной и молчаливой. И никто из его пациентов не позволял себе выражать недоверие к нему так открыто.

– Я не призываю смотреть в прошлое, я призываю хорошенько вглядеться в себя, не так ли?

– Я и в себя не хочу вглядываться. Когда ведешь машину, на себя не смотришь, лучше смотреть вперед и, насколько возможно, вдаль, если не хочешь, конечно, попасть в аварию. Ведь что на самом деле вас раздражает – то, что я слишком хорошо... соображаю. И вы предпочитаете считать ненормальной меня. А мне вот кажетесь больным вы с этой вашей манией завершать каждую фразу словами «не так ли?».

Жюли невозмутимо продолжала говорить.

– А обстановка в вашем кабинете! Вы ее обдумывали? Весь этот красный цвет, картины, мебель, красные вазы? Вам кровь, что ли, нравится? И этот конский хвост! Чтобы подчеркнуть вашу склонность к женственности, не так ли?

Специалист отступил. Его веки, словно щитки, заходили вверх-вниз. Никогда не вступать в конфликт с пациентом было основным законом его профессии. Отступить, и быстро. Эта девушка хотела вывести его из себя, используя его собственное оружие. Она, действительно, должно быть, прочла несколько книг по психологии. Этот красный цвет... ведь правда, он наводил его на определенную мысль. И конский хвост...

Он хотел заговорить, но строптивая пациентка не дала ему передышки.

– Кстати, выбор профессии психотерапевта – само по себе симптом. Эдмонд Уэллс писал: «Обрати внимание на то, какую специализацию выбрал врач, и ты поймешь, в чем его проблема. Глазники в основном носят очки, кожники часто страдают от угрей или псориаза, у эндокринологов нередки гормональные отклонения, а „психи“»...

– Кто такой Эдмонд Уэллс? – прервал ее врач, уцепившись за возможность переменить тему.

– Друг, желающий мне добра, – сухо ответила Жюли.

«Психу» хватило мгновения для того, чтобы снова обрести внешнюю уверенность в себе. Прочно усвоенные профессиональные рефлексы всегда были у него наготове в нужный момент. В конце концов, девушка была всего лишь пациенткой, а специалистом был он.

– Так, так, Эдмонд Уэллс... Есть связь между ним и Гербертом Уэллсом, автором «Человека-невидимки»?

– Ничего общего. Мой Уэллс гораздо сильнее. Он написал «живую, говорящую» книгу.

«Псих» понял, как выйти из тупика. Он подошел к Жюли.

– Ну и о чем же эта «живая, говорящая» книга господина Эдмонда Уэллса?

Он подошел так близко к Жюли, что дышал ей прямо в лицо. Она не выносила чужого дыхания, чье бы оно ни было. Жюли отвернулась. Дыхание было частым, с запахом какого-то ментолового полоскания.

– Так я и думал. В вашей жизни есть кто-то, кто манипулирует вами и развращает вас. Кто такой Эдмонд Уэллс? Ты можешь мне показать его «живую, говорящую» книгу?

Психотерапевт путался между «вы» и «ты», но понемногу овладевал ходом беседы. Жюли заметила это и решила не продолжать перепалку.

Врач вытер лоб. Чем больше маленькая пациентка противилась ему, тем красивее казалась. Удивительная девушка с манерами двенадцатилетней девчонки, самоуверенностью тридцатилетней женщины и каким-то странным книжным образованием, добавлявшим ей прелести. Его глаза пожирали Жюли. Он любил сопротивление. Все в ней его восхищало: запах, глаза, грудь. Ему хотелось прикасаться к ней, ласкать ее.

Жюли, ловкая, как форель, скользнула со стула и уже стояла у двери. Послала ему вызывающую улыбку, накинула лямку рюкзака, предварительно проверив рукой, что «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III, на месте.

И вышла, хлопнув дверью.

Ахилл последовал за ней.

На улице Жюли пнула его ногой. Будет знать, что если ему приказывают разбить вазу эпохи Минь, то это надо тотчас выполнить.

СТРАТЕГИЯ НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ: наблюдательный логичный ум способен предусмотреть любую человеческую стратегию. Но есть тем не менее способ остаться непредсказуемым: достаточно принимать решения исходя из случайностей. Например, выбирать направление следующей атаки, бросая игральные кости.

Некоторый хаос в глобальной стратегии определяет не только эффект неожиданности, но и дает возможность сохранить в тайне логику, которой подчиняются важные решения. Никто не может предвидеть, как упадут кости.

Естественно, во время войны немногие генералы осмеливаются предоставить случаю выбор маневра. Они думают, что на это хватит их разума. А игральные кости, однако, несомненно, лучший способ встревожить противника, который почувствует себя сраженным ходом ума, который он не в состоянии объяснить. Смущенный и сбитый с толку, он будет действовать с опаской и станет совершенно предсказуемым.