Бернард Вербер - Танатонавты

В центре главной галереи возвышается статуя Феликса Кербоза, через столетия пожимающего руку Христофору Колумбу. Нет, наверное, смысла лишний раз упоминать, что сей улыбающийся прекрасноликий Адонис не имел ничего общего с тем плотным верзилой, которого мы знали.

Я вполне отчетливо представлял себе, как в будущем на монетах появится его новый греческий профиль вместе с нашим девизом: «Вперед, только вперед, в Неизвестное!»

Мне лично больше нравился старый лозунг: «Ты и я против слабоумных!» А что? Вполне актуальный призыв.

Довольно любопытно было взглянуть на действующий макет сцены, где происходила беседа с эктоплазмой Донахью. Три престарелых восковых автомата с белыми бородами лопатой восседали на прозрачном холме из плексигласа под неоновым освещением (от светящейся горы Последнего суда, без сомнения) и неустанно повторяли своими двигающимися ртами: «Здесь проводится взвешивание всех добрых и плохих поступков твоего прошлого существования!».

В глубине зала стоял датчик полета эктоплазмы (изобретение Розы, моей супруги) со своей гигантской параболической антенной и экраном с имитацией зеленых пятен-сигналов. Ощущение, будто мы оказались в «Соломенных Горках»!

Гвоздем экспозиции был, конечно, сооруженный сотрудниками музея вполне правдоподобный макет Рая. Конус из папье-маше высотой тридцать метров в районе входной воронки, превращался в постепенно сужающуюся трубу-коридор диаметром метра два на конце. Достаточно встать на бегущую дорожку и вас медленно понесет вдоль коридора с изменяющимися цветами. Проникновения за коматозные стены имитировались занавесками из плотной и гибкой пластиковой бахромы, не позволявшей видеть, что творится дальше.

При пересечении каждого такого пластмассового Моха раздавалось громкое чмоканье, а затем посетитель оказывался в коридоре новой территории: черной, красной, оранжевой и так далее. По мере продвижения вокруг нас загорались диапозитивы, иллюстрирующие наши повествования о континенте мертвых. Откуда-то доносился голос комментатора: «Обратите внимание на некоторые примеры демонов, увиденных первыми танатонавтами при выходе за Мох 1». Адские изображения совершенно не напоминали нашего общего друга Сатану.

Что же касается зоны наслаждений, то организаторы экспозиции решили не шокировать детей. Туземные персонажи довольствовались поцелуем в губы. На территории терпения дорожка тормозилась так резко, что у многих появлялось впечатление, что система поломалась. В зоне познания бестелесный голос вещал про теорему Пифагора, a 2 + b 2 = c 2 . Так сказать, смертельный курс школьной математики. В качестве вершины красоты предлагалось полюбоваться на несколько рахитичных бабочек вкупе с насмешливыми дельфинами.

Семейства посетителей фотографировали направо и налево, бурно обсуждая малейшие замечания магнитофонного гида.

— Будешь себя хорошо вести, тоже съездишь в Рай, — внушал один из папаш своему чаду.

Такие вещи Фредди-младшему я говорить остерегался!

В конце бегущей дорожки имелся самый прозаический выход. После многочасового заключения в музее свет дня играл роль белой территории. Мерси! Нет лучшей награды утомленным посетителям. В обширном зале теснились кафетерии, где можно было присесть и отдохнуть, а также киоски сувениров, причем даже с более богатым выбором, нежели в магазине моей матери: футболки, макеты пусковых кресел, фигурки демонов, ангелов, книги с ангельскими или дьявольскими картинками, продуктовые спецнаборы для танатонавтов.

Фредди-младший поминутно дергал отца за бороду и требовал брелки с именами ангелов, которых не хватало в его коллекции. Я же мучился искушением, глядя на видеокассету с компьютерной графикой, обещавшей познакомить с «подлинными» ощущениями танатонавтического полета.

Кассету я так и не купил. Весь этот ворох товаров и суета стали мне действовать на нервы. Турпоездку на ту сторону Атлантики мы свернули досрочно.

«Рождение человека на земле, так же как и его смерть, приводят только к перемещению духа, который уходит из одного места в другое. Это и называется Гилгулим, трансмиграция душ».

Танатонавтика стала настоящим массовым спортом. С ума можно сойти, какое число людей бросалось на тот свет, чтобы заранее прочувствовать вкус своего последнего пути. Смерть, в конце концов — и это истинная правда — касается всех и каждого.