Лори Нелсон Спилман - Жизненный план

Уже застегивая пальто, вхожу в гостиную.

— Прости меня, Кэтрин, но десерт я, пожалуй, пропущу. Неважно себя чувствую.

— Подожди, я тебя отвезу, — говорит Шелли.

Мотаю головой:

— Нет, спасибо. Возьму такси. Попрощайтесь за меня с Джоадом.

Прежде чем Джоад узнает, что я ухожу, выскакиваю за дверь.

Хлопок дверей лифта позволяет еще раз облегченно вздохнуть. Господи, помоги мне, я стала воровкой. Но ведь укравшей ради торжества справедливости. Достаю свою драгоценную добычу и прижимаю к груди, представляя, что обнимаю маму. Тоска по ней охватывает меня с невероятной силой. Как это похоже на нее — появляться в те моменты, когда она мне особенно нужна.

Лифт дернулся и пришел в движение. Не слушая голоса разума, кричащего о том, что лучше дождаться времени, когда я лягу в постель, а рядом будет уютно гореть лампа, открываю книжку и впиваюсь глазами в страницу. Когда двери лифта распахиваются, чтобы выпустить меня, на дрожащих ногах выхожу в фойе и опускаюсь в кресло, растерянная и ошеломленная разгадкой тайны, мучившей меня всю жизнь.

Вот уже несколько минут, а возможно, и несколько часов я сижу в фойе, прежде чем до меня долетает голос Джоада.

— Брет, — шепчет он, склоняясь почти к самому уху, — не открывай блокнот!

Не могу ни ответить, ни пошевелиться. Я онемела.

— Бог мой. — Он опускается рядом со мной на колени и берет открытую записную книжку с моих колен. — Я надеялся догнать тебя раньше, чем ты его откроешь.

— Зачем? — спрашиваю я, прорываясь сквозь плотную дымку. — Зачем вы от меня скрывали?

— Именно поэтому. — Джоад убирает с моего лица мокрые от слез волосы. — Только посмотри на себя. Ты только что потеряла маму, зачем тебе новые переживания.

— Я имела право знать, черт побери!

Слова отскакивают от мрамора, становясь громче. Джоад озирается и смущенно кивает консьержу за стойкой.

— Пойдем наверх.

— Нет, — цежу я сквозь зубы и расправляю плечи. — Ты должен был мне сказать. Мама должна была мне сказать! Я боролась за эти отношения всю жизнь, а она вот так мне во всем признается?

— Ведь ничего не известно точно, Брет. В этой книжке ничего конкретного не написано. Вполне возможно, ты дочь Чарльза.

Тычу пальцем ему в грудь:

— Я не дочь этого мерзавца, и он отлично все знал. Поэтому никогда меня не любил. А у мамы духу не хватило мне признаться!

— Ладно, ладно. Откуда нам знать, может, этот Джонни Маннс был негодяем, и мама не хотела, чтобы ты о нем знала.

— Нет. Все очевидно. Она оставила мне этот блокнот, потому что хотела, чтобы я нашла своего настоящего отца и подружилась с ним, это должно стать девятнадцатой целью в моем жизненном плане. Мама трусила, пока была жива, но хорошо, что у нее хватило храбрости оставить после себя рассказ о жизни — моей жизни. — Впиваюсь глазами в его лицо. — И ты, ты собирался скрыть его от меня! Как давно ты обо всем знал?

Джоад отворачивается и проводит рукой по блестящей голове. Наконец он усаживается в соседнее кресло и косится на блокнот.

— Я нашел его много лет назад, когда помогал маме переезжать на Астор-стрит. Мне даже стало плохо. Мама так и не узнала, что я его нашел. В день похорон я перепугался, когда опять его увидел.

— Тебе стало плохо? Разве ты не видишь, как счастлива она была, когда писала об этом? — Беру в руки блокнот и открываю на первой странице. — «Третье мая. После двадцати семи лет сна в мою жизнь вошла любовь, и я пробудилась. Прежняя я сказала бы, что это преступно и аморально. Но женщина, которой я стала, не в силах прекратить это. Впервые мое сердце бьется в своем настоящем ритме».

Джоад вытягивает руку, словно не может больше слушать. Смотрю на него и невольно смягчаюсь. Непросто узнать, что у твоей мамы был любовник.

— Кто еще в курсе?

— Только Кэтрин. Возможно, именно сейчас она рассказывает обо всем Джею и Шелли.

С шумом выдыхаю. Что ж, брат делал то, что считал верным, по-своему меня защищал.

— Я справлюсь, Джоад. — Вытираю глаза рукавом рубашки. — Откровенно говоря, я зла на маму за то, что она не рассказала мне раньше, но рада, что хоть сейчас узнала. Я найду его.

Джоад качает головой:

— Полагаю, тебя не отговорить. Ты уже все решила.

— И не старайся. — Я натянуто улыбнулась. — Ты ведь и сам думал отдать мне блокнот, правда?

Брат смотрит на меня и гладит по голове.

— Конечно. Потом, когда мы решим, как поступить.

— В каком смысле?

— Понимаешь, мамино имя было брендом. Имиджу компании очень повредит, если ее кристально чистая репутация будет подпорчена появлением незаконнорожденной дочери.