Татьяна Веденеева - Сияющий ангел

— Прекрати, а то поссоримся, — серьезно сказал Андрей.

— Поссоримся? Это из-за чего, позволь узнать? Что ты из себя великомученика строишь? А ты спросил, каково мне?

— Тебе? А что тебе? Ты просто потакаешь своим прихотям!

— Ну, знаешь!

— Андрей, что ты говоришь? — возмутилась мать.

— Так, ну все, с меня хватит. До свидания, Полина Викторовна, — Анна быстрым шагом направилась к выходу.

— Нюточка! Постой! — Андрей ненавидел себя. Что за характер!

Анна не остановилась.

Больше о неудачной операции Андрей не думал. Его охватил неистовый приступ ревности. Такой, что даже свело челюсти. Тут же пробудилась злоба. На кого? В этом он еще не определился. Хотя… Андрей потянулся за телефоном. Сейчас он позвонит Гарику. Он ему все выскажет и все припомнит. Тоже еще мне любвеобильный Дон Жуан.

— Привет, Гарик.

— Шевельков, ну как ты там, рассказывай? — Игорь был очень рад, что Андрей позвонил.

— Без изменений, — зло прокомментировал Андрей.

— Андрон, мне так жаль… Ну, ты не огорчайся. А как Нюта? Она обещала позвонить или, если будет время, заехать.

— Я же просил не называть ее так.

— Старик, ты чего? Ну, сорвалось.

— Почему она должна была к тебе заехать? — у Андрея все клокотало внутри.

— Просто так. Рассказать, как у тебя дела. Андрей, что произошло? Ты цепляешься к каждому слову.

Что у него произошло? Ничего особенного. Просто приступ дурости и безрассудства, заправленный ревностью. Он попытался успокоиться и взять себя в руки. После небольшой паузы уже другим тоном Андрей сказал:

— Извини, Гарик. Мне просто на какое-то мгновенье показалось, что ты хочешь опять…

Гарик перебил его.

— Как ты мог подумать?! Прекрати истерику. У тебя что-то произошло с Анной?

— Поссорились.

— Помиритесь. Какой ты дурак, Андрей. Если бы меня так любили…

— Ладно, все. Пока.

Из машины Анна набрала номер отца.

— Папа, ты когда в больнице будешь, не заходи к Андрею, ладно?

— Ну и как это будет выглядеть? Анна, что ты там уже придумала?

— Потом расскажу. Я сейчас заскочу в редакцию и поеду в салон. Ты когда будешь дома?

— Часов в восемь.

— Вот в восемь и поговорим.

В половине восьмого Александр Станиславович распорядился насчет ужина. Анна вернулась домой без четверти восемь. Только она сняла туфли, как раздался телефонный звонок. Отец снял трубку.

— А, Андрей, добрый вечер. — Пауза. — Прости, спешил очень. — Пауза. — А разве Анна у тебя не была? — Александр Станиславович посмотрел на дочь.

— Меня нет, и где я, ты не знаешь, — шепотом сказала она.

— Да нет ее. Я думал, она к тебе поехала. — Александр Станиславович показал дочери кулак. — Мобильник отключен? Хорошо, я попрошу перезвонить ее, когда бы она ни вернулась. До свидания.

— Анечка, ну что еще за баловство? Человек переживает, а ты ведешь себя, как ребенок.

— Не умрет.

— Смотри, чтобы потом хуже не было, — предупредил отец.

— Не волнуйся, папочка, все будет в порядке. Я о другом.

— Понимаю. Про операцию?

— А что о ней говорить. Нужно делать следующую. Ты же не против?

— Что ты глупости спрашиваешь?

— Спасибо, папа. А поговорить я хочу о Виталике.

— О ком?!

— О том, который угрожал мне и Андрею. Забыл?

“Как он мог забыть! Из-за него ведь весь сыр-бор разгорелся”.

— А ты что, видишься с ним?

— Я-то с ним не вижусь. Зато он следит за мной и за Андреем.

— Интересно…

— Па, интересного мало.

— Ну, рассказывай.

— Сначала переоденусь, поем, а потом поговорим.

Александр Станиславович обдумывал все, что рассказала ему дочь. Если бы он не уезжал, то отнесся бы ко всему с легкой иронией. Но в сложившейся ситуации он не хотел рисковать, даже если это просто злая шутка. Взвесив все за и против, он решил завтра же лично решить эту проблему.

Андрей сидел на скамейке в больничном парке. Было уже темно и поздно. И несмотря на то, что озяб, возвращаться в палату он не собирался. За ним уже дважды спускалась дежурная медсестра, но он каждый раз просил еще немного подождать. То ли оттого, что все знали о неудачной операции, то ли потому, что всем было заплачено, Андрея не беспокоили. Его просто жалели.

Андрей же и думать позабыл о том, что еще утром, после того, как сняли повязку, ему не хотелось жить. Его сейчас волновало только одно: где Анна? И в то же время он запретил себе думать об этом. Потому что воображение рисовало разные, но одинаково мучительные сцены. За целый день он устал от того, что бесконечно ругал себя. Где-то вдали прогудел заводской гудок, только Андрей не мог сообразить, сколько это: десять или одиннадцать. Он достал телефон. Ответ был тот же: “Абонент недосягаем или временно отключен”. Пора звонить на пост, чтобы пришла медсестра.