Дэвид Митчелл - Литературный призрак

Так что же мне делать теперь?

Мое намерение продолжать поиски неизменно. Других зацепок, кроме Бодоо, у меня нет. Нужно вернуться на юг, добраться до города Баянхонгор. Если бы я имел доступ к музейной сети, я быстро обнаружил бы его. С тех пор как он бежал от Сухэ-батора, прошло три месяца. Я потерял время, но чего у нас, бессмертных, в избытке, так это времени.

Под моим влиянием Бэбэ говорит старой женщине, что у него срочные дела в городе. Мне не хочется разлучать молодого отца с семьей, с новорожденной дочерью, но старая женщина охотно выпроваживает нас. Мужчины только путаются под ногами.

Бэбэ со своим старшим братом скачут через леса, по расщелинам между гор, по берегам узких озер. Ивы, рыбачьи лодки, дикие гуси. На вершине холма стоит горный козел. От Бэбэ я узнаю про лосей, лосих, рысей, архаров, волков. Я узнаю, как ставить капканы на диких кабанов. Мы встречаем медведя, который бьет лапой по воде, ловя в озере лосося. Радуги четкие, солнечные лучи пробиваются сквозь туман. Дороги нет, но грязь застыла на морозе, и поэтому ехать легко.

Бэбэ разговаривает с братом о дочери, о том, как ее назвать. Я удивляюсь силе их кровных связей. Все мои хозяева монголы имеют одну общую черту: семья для них крепость, в которой они находят защиту, исцеление, любовь, рождение и смерть. К этому чувству я, ведя паразитическое существование, могу только прикоснуться через посредника, но не пережить.

Если только не… Эта надежда и заставляет меня продолжать поиски.

Дзолон — еще один обветшалый город. Деревянные домишки, бетонные блоки. Старые грузовики ржавеют в лужах, из которых пьют собаки. Совершенство неба портит только дым от электростанции. Очередной завод-призрак, среди труб которого проросли молодые деревца. Очередь перед покосившимся сараем — единственным в городе рестораном. После встречи с хозяином кожевенной мастерской Бэбэ обычно заходит сюда выпить.

— В городе появились иностранцы, — сообщает ему бородатый охотник в очереди. — Круглоглазые.

— Русские, что ли? По торговым делам?

— Нет, не русские.

Когда Бэбэ входит в ресторан, я вижу Каспара и Шерри. Каспар тычет вилкой в тарелку, а Шерри прикладывает компас к карте.

— Привет! Рад вас видеть! — ляпаю я, не успев подумать.

Местные жители потрясенно смотрят на Бэбэ. Они понятия не имели, что этот пастух-кочевник может говорить на каком-либо языке, кроме монгольского с оленьим акцентом.

— Привет! — отвечает Шерри, отрываясь от карты.

У Каспара в отличие от нее в глазах появляется настороженность.

— Как вам наша страна? — спрашиваю я.

Другого выхода нет: надо закончить разговор, а потом стереть из памяти Бэбэ шок, который он пережил, заговорив на неизвестном ему языке.

— Прекрасная, прекрасная страна! — в один голос отвечают Каспар и Шерри.

— По крайней мере, в ней полно сюрпризов, — кивает Бэбэ. — Желаю приятного путешествия. Советую поскорей, до наступления морозов, перебраться в более теплые края. Может, на берег океана. Вьетнам в ноябре — просто сказка, особенно горы. По крайней мере, раньше так было…

Бэбэ отходит, садится за столик и, дожидаясь брата, заказывает еду. Его племя пользуется кредитом у хозяина ресторана, а расплачивается оленьим мясом. Мое внимание привлекает улан-баторская газета трехнедельной давности. Читать Бэбэ не умеет. Письменности на оленьем языке нет, в племени нет школ. Новостей в газете очень мало, в основном лакировка действительности да еще запоздалый репортаж о торжествах по случаю национального праздника. Все это совершенно не интересует Бэбэ, который редко уезжает из племени, дальше Дзолона не уезжал никогда и не имеет такого желания.

На странице некрологов замечаю заголовок: «Двойная потеря для монгольской культуры».

Бодоо мертв.

Меня охватывает отчаяние. Я успел забыть, каково это.

Выходит, что Бодоо скончался на той же неделе, что и его брат. В обоих случаях смерть наступила в результате сердечного приступа. Благодаря Сухэ-батору я знаю, что это излюбленное монгольским КГБ объяснение гибели инакомыслящих.

Мы переживаем эту трагедию тем более глубоко, что перед смертью ученый готовил к изданию труд всей своей жизни — полное собрание сказок и легенд монгольского народа. В память о великом этнографе мы публикуем одну из сказок в его пересказе.

Надо было велеть Сухэ-батору съехать с обрыва. Черт бы подрал мерзавца. Да и меня тоже.

Кто-то хлопнул Бэбэ по плечу. Его рука тянется к карману с охотничьим ножом. За его спиной стоит, пошатываясь, в стельку пьяный тип.