Дэвид Митчелл - Литературный призрак

— Твои слова, дух, ставят меня в тупик. Сила твоя велика. Ты желаешь этой женщине зла? Ты злой дух?

— Случается, разозлюсь иной раз. Но вообще, по-моему, я не злой. А ты?

— Чего ты хочешь от этой женщины? Что мучает тебя?

— Одно воспоминание. И отсутствие остальных.

Шаман снова садится на коврик и принимает ту же позу, что вначале.

— В какой стране ты жил, когда имел тело?

— Почему ты думаешь, что я был человеком?

— А кем еще ты мог быть?

— Хороший вопрос.

Шаман морщит лоб.

— Ты очень странный. Такие, как ты, встречаются редко. Ты рассуждаешь как ребенок, а не как старый, поживший человек.

— Что значит «такие, как я»? Тебе встречались такие, как я?

— Я же шаман. Моя работа — общаться с духами. Раньше это делал мой учитель, а еще раньше — учитель моего учителя.

— Позволь мне исследовать твое сознание. Я должен выяснить, с какими духами ты имел дело.

— А что, разве духи не общаются между собой?

— Со мной не общаются. Прошу тебя, позволь мне войти в тебя. Для тебя будет лучше, если ты не станешь сопротивляться.

— Если я позволю тебе ненадолго войти в меня, ты оставишь в покое эту женщину?

— Шаман, считай, что мы договорились. Если сейчас ты прикоснешься к Ганге, я покину ее.

Я продвигаюсь по чужой памяти, как по лабиринту. Некоторые туннели хорошо освещены и находятся в идеальном состоянии. Другие похожи на обрушенные катакомбы. Одни надежно охраняются, другие заложены кирпичом. Из одного туннеля перехожу в другой, опускаясь все глубже и глубже.

Но докопаться до воспоминаний еще не означает докопаться до правды. Очень часто ум редактирует воспоминания с учетом пересмотренной и обновленной картины мира. В туннелях памяти шамана я встретился то ли с духами мертвых, то ли с галлюцинациями — может, самого шамана, может, его клиентов, а может, и с теми и с другими, — то ли с noncorpa . Короче, либо следов не оказалось вообще, либо их оказалось слишком много. Возможно, нужные мне свидетельства имеют форму, в которой я не могу их распознать. Я углубил свои поиски.

Мне удалось обнаружить вот эту историю. Она была рассказана двадцать лет тому назад ночью у костра.

Давным-давно по земле гуляла красная чума. Она выкашивала людей тысячами. Здоровые бежали прочь, бросая заболевших. Они успокаивали себя просто: «Судьба рассудит, кому жить, кому умереть». Тарву, мальчика пятнадцати лет, тоже бросили умирать в стране птиц. Его дух покинул тело и отправился в песчаную страну мертвых.

Когда он появился в юрте хана преисподней, тот очень удивился.

— Почему ты покинул свое тело, ведь оно еще дышит?

Тарва ответил:

— Мой повелитель, живые решили, что мое тело умрет. Я отправился к тебе без промедления, чтобы заверить в своей преданности.

Хан преисподней был тронут покорностью Тарвы.

— Нет, я постановляю, что твой срок еще не наступил. Бери самого быстрого из моих скакунов и возвращайся к своему учителю в страну птиц. Но сначала ты должен выбрать что-нибудь на память из сокровищ, которые видишь перед собой в моей юрте. Смотри не ошибись! Тут есть здоровье, богатство, удача, красота, вдохновение, печаль, скорбь, мудрость, вожделение, слава… Так что же ты выбираешь?

— Мой повелитель! — ответил Тарва. — Я выбираю вот эти сказки.

Тарва сложил сказки в свой кожаный мешок, оседлал самого быстрого из скакунов хана преисподней и помчался обратно на юг, в страну птиц. Когда он прискакал, ворон уже успел выклевать глаза на его теле. Тарва не посмел вернуться в страну мертвых, опасаясь, что хан преисподней сочтет это неблагодарностью. Поэтому он вновь вступил во владение своим телом и поднялся с земли. Несмотря на слепоту, он прожил сто лет, странствуя на скакуне хана преисподней по свету, от Алтайских гор на западе и до пустыни Гоби на юге и рек нагорья Хэнтэй. Он предсказывал будущее, рассказывал сородичам сказки и легенды о происхождении их земли. С тех пор монголы рассказывают друг другу сказки и легенды.

Я решаю отправиться на юг, вслед за Тарвой. Если реальность не дает мне подсказки, может, ее дадут легенды.

Жаргал Чиндзориг силен, как верблюд. Верит он только своим близким и своему грузовику. В детстве Жаргал мечтал стать летчиком ВВС Монголии, но у родителей не хватило денег дать взятку кому надо, чтобы мальчика приняли в столичную школу для партийных. Поэтому он стал водителем грузовика. В конце концов, это даже к лучшему. Кто знает, что приключится, если кучка ржавых аэропланов, из которых состоят ВВС Монголии, неровен час, поднимется в воздух. В парламенте ведут разговоры о том, не списать ли на металлолом весь военно-воздушный флот, который только подчеркивает полную неспособность Монголии защитить себя от любого соседа, даже от малоразвитого Казахстана. Из-за экономического кризиса Жаргал работает на любого, у кого есть топливо. На дельцов черного рынка, на теоретически приватизированный металлургический завод, на лесозаготовительную бригаду, на торговцев мясом. Жаргал пойдет на все, лишь бы заставить свою жену рассмеяться: даже натянет носок на нос и будет скакать вокруг юрты, посадив ее на загривок и сопя, как як.