ДЭНИЭЛ ВАЙСС - НЕТ ЦАРЯ У ТАРАКАНОВ

– Мне только брошенный кусочек, конечно, если не возражаешь.

– Я – Американская Женщина, королева плоти. В основе нашей культуры – обмен едой и услугами. – Средними ногами она качнула пустой панцирь. – У нас тут не благотворительное общество.

Остальные опять столпились вокруг.

– Моя колония так бедна. Что бы я ни предложил, у вас уже есть, – ответил я.

Нагнувшись, она похлопала меня по спине. Как будто ударила табуреткой.

– Ну ничего, ничего. Если тебе и впрямь нужен панцирь, я уверена, ты что-нибудь придумаешь. – Я искал глазами пожарный выход. – Мы же не бессердечные твари. Я дам тебе товар, если хорошо меня обслужишь. Толпа заулюлюкала.

– Я польщен, – сказал я. – Но что от меня проку такой великолепной особе, окруженной столь мужественными самцами?

Самцы зааплодировали. Самки заулюлюкали.

– Мне надоели эти неуклюжие щенки, – сказала она. – Одни и те же движения. Раз, два, три. Не понимают, что мне нужно.

Она шагнула ко мне. Я попятился, но толпа не пускала.

– Разве ты не хочешь меня? – И она бессовестно меня окатила, точно продавщица косметики.

Пульс у меня участился, крылья затрепетали. Это невозможно.

– Я просто маленький гунн, который не хочет тебя разочаровать.

Повторный выброс ее феромонов меня ослепил; ноги свело судорогой. Ее усы терлись об мои, точно ножи об сталь. И я знал, кто будет индейкой. Мои внутренности будто смазали маслом и вынули. Крылья расправились, и здравый смысл покинул меня. Я не думал о боли, об извращенности моей угнетательницы, даже о том, как уродлива вся эта сцена. Я думал лишь о том, ч секс возможен. Видал я и более странные союзы: Айра и Цыганка, Содом и Гоморра.

А затем я произнес одну из наиболее прискорбных реплик в жизни:

– Ладно, Американская Женщина, делай, что хочешь.

Я ждал прикосновения ее рта к моей железе. Зрение вернулось, и я увидел снижающийся подъемный кран. Я припал к полу. Но она нежна. Сила моей химии нас уравняет. В любом случае скоро Американская Женщина станет моей рабыней. Я приведу ее к Айре, и она выбросит из моего шкафчика Бена Франклина, словно песчинку. Можно будет вообще плюнуть на план с человеческим романом. А затем – кто знает? Семья?

Внезапно Американская Женщина подняла меня в воздух. Я испугался, что моя железа останется у нее в пасти. Я непроизвольно брыкался, взлетая над деревянным полом, и монстры зашлись в новом приступе хохота. В железе обжигающе пульсировало – Американская Женщина тоже смеялась.

– Горяченького парня ты заполучила, – заметил Седой.

Она меня выплюнула. Я упал на пол. Над раздутой железой не смыкались крылья.

– Пробовал грязь в мыльнице? – ответила она, улыбаясь и отплевываясь. – Вот он на вкус такой же.

Пока они забавлялись, я скользнул между ног. Даже если не успею добежать до выхода, может, найду щель и там пережду. Они уже развлеклись, я им скоро наскучу.

Я недалеко ушел, и тут раздался голос Американской Женщины:

– Куда ты собрался, мой принц? Ты сказал – делай, что хочешь, а твое слово для меня закон. – И она властно преградила мне путь.

Я подлез под нее; все равно, что спрятаться в гараже. Я понятия не имел, как же мне до нее достать.

– Американская Женщина, – сказал я. – Там, где я рос, говорят: «Она склоняется, чтобы победить». Но в Риме, аморе, поступают, как Тамбеллини.

Хорошо бы Тамбеллини раздавили их всех своими ножищами.

По очертаниям тени Американской Женщины я попытался вычислить, где у нее гениталии, и пристроил свои. Мой фалломер, мой крюк никогда не расправлялся полностью; в этом не было нужды. Но на этот раз ему предстоял долгий путь.

– Спустись ближе или плюнем на это, – сказал я.

Она глянула вниз. Судя по ее лицу, игры кончились. Я прицелился. Фалломер преодолел рекордную дистанцию. Я впервые чувствовал, как напряглись мускулы. Когда стало больно, я принялся нащупывать ее отверстие. Безуспешно. Американские дикари гоготали. Я оглянулся: я проделал не больше половины пути до Американской Женщины. Рядом с ее сверкающими конечностями мой честный фалломер колыхался пушинкой.

– Осторожней, не то его монстр тебя порвет! – крикнул тип со шрамом.

Эта сука не двигалась. Я напрягся, к заду прилила кровь. Но моя конституция не могла предотвратить это унижение.

– Дьявол!

Свист аборигенов напоминал падающие бомбы. Американская Женщина опустилась на меня. Ощутив ее вес, я согнул фалломер и направил его внутрь. Она больше не смеялась. Но вход был так огромен, а подкладка так мощна, что я не мог зацепиться. Фалломер обшарил ее дырку дважды, но затем обессиленно выпал, судорожно сокращаясь.