Джоанн Харрис - Джентльмены и игроки

Когда повидаешь столько учительских, сколько пришлось мне, начинаешь распознавать фауну, собирающуюся в этих местах. В каждой школе своя экосистема и социальный состав, но некоторые виды склонны преобладать повсюду. Костюмы, конечно (с появлением Нового Главного их становится все больше и больше — они охотятся стаями), и их естественный враг — Твидовые Куртки. Зверь-одиночка, обитающий в определенных регионах, Твидовая Куртка, хотя порой и подвержена приступам безумного веселья, имеет тенденцию не слишком часто спариваться, а потому их становится все меньше и меньше. Есть еще Рьяный Работяга, типичные представители этого вида — Джефф и Пенни Нэйшн; Медный Лоб, который читает «Миррор» на собраниях, которого редко увидишь без чашки кофе и который вечно опаздывает на уроки; Йогурт Обезжиренный (всегда самка, это животное занято преимущественно сплетнями и концепциями правильного питания); Американский Заяц, самец или самка, который прячется в первую попавшуюся ямку при малейшей тревоге; плюс еще Драконы, Конфетки, Залетные птицы, Однокашники, Молодые-да-Ранние и Эксцентрики самого разного типа.

Обычно я определяю категорию новичка с первых минут знакомства. Географ, мистер Изи, — типичный Костюм: проницательный, коротко стриженный, созданный для канцелярской работы. Учитель физкультуры, да помогут нам боги, — классический Медный Лоб; мистер Тишенс, компьютерщик, — заячья душонка под пышной бородой. Мисс Дерзи, лингвист, могла бы быть Драконом-практикантом, если бы не иронический изгиб рта; надо бы испытать ее, посмотреть, из какого она теста. Новый преподаватель английского мистер Кин нечетко обрисовывается — не совсем Костюм и не вполне Работяга и слишком молод для Твидовой Куртки.

Новый Главный делает немало, чтобы впрыснуть школе свежую кровь; будущее нашей профессии зависит от новых идей, говорит он. Старых каторжников вроде меня ему не одурачить: просто молодая кровь дешевле.

Я так и сказал об этом Пэту Слоуну после собрания.

— Дайте им показать себя, — ответил он, — по крайней мере, дайте им обжиться до того, как вы уйдете.

Пэт, конечно, любит молодежь — частично в этом его обаяние. Мальчики это чувствуют и тянутся к нему. Но это делает его также слишком доверчивым. Способность видеть во всех только хорошее часто досаждала окружающим.

— Джефф Пуст — хороший, честный спортсмен, — сказал он.

Я вспомнил этого физкультурника в лайкровых штанцах (Медный Лоб в самом чистом виде) и сам себе подмигнул.

— Крис Кин пришел с прекрасными рекомендациями.

Тут я готов поверить.

— А учительница французского, кажется, очень разумная женщина.

Ну конечно, подумал я, уж Слоун точно побеседовал со всеми.

— Ну, будем надеяться, — произнес я и направился к Колокольной башне.

После лобовой атаки доктора Дивайна я решил, что с меня хватит неприятностей.

Вот видите, это оказалось даже слишком просто. Стоило им увидеть мои рекомендации, как они попались на крючок. Забавно, до чего люди верят бумажкам: сертификатам, дипломам, степеням, рекомендациям. А в «Сент-Освальде» — больше, чем где бы то ни было. В конце концов, весь механизм работает на канцелярщине. Причем плохо работает, из чего я заключаю, что со смазкой нынче туго. Колеса подмазывают деньгами, говорил отец, и был прав.

С того первого дня там мало что изменилось. Построили много новых домов, и поля для спортивных игр стали меньше открыты для обозрения; появилась высокая ограда — проволока на бетонных столбах, — чтобы подкрепить знаки «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Но по сути «Сент-Освальд» остался прежним.

Конечно, подходить к нему надо спереди. Фасад, внушительная подъездная аллея и кованые ворота созданы, чтобы поражать воображение. И правда поражают — до восьми тысяч фунтов в год за каждого ученика: на такую помесь старомодного высокомерия и броской показухи клиент ловится безотказно.

«Сент-Освальд» по-прежнему любит помпезные титулы. Замдиректора тут называют вторым преподавателем, учительскую — профессорской, даже уборщики называются постельничими, хотя с 1918 года в «Сент-Освальде» нет пансионеров, а потому нет и постелей. Но родителям все это нравится. На староосвальдском (или «осси», как его называют по традиции) домашняя работа именуется подготовительной; старинный обеденный зал называют новой трапезной, а здания школы, уже больше похожие на руины, подразделяются на множество причудливо названных уголков и закутков: Ротонда, Кладовая, Учительский домик, Опускная решетка, Обсерватория, Потайная дверь. Сейчас, конечно, вряд ли кто пользуется этими официальными названиями, но они хорошо смотрятся в рекламных проспектах.