“<...> литература демонстрирует совершенно удивительную вещь, то, что мы находимся в стадии исхода этноса, исхода духа, исхода государственности и даже исхода языка. Вы знаете, человек, когда умирает — есть такое выражение, — он обирается, он всего себя трогает. Вот литература находится в этом состоянии, она обирается, трогает себя руками и делает это интенсивно. <...> У нас много сильнейших литераторов, которые работают на очень высоком уровне, но это вовсе не признак расцвета, национального расцвета. Потому что, если почитать то, о чем они пишут… ощущения, апокалиптические предчувствия, они просто изъедают эти тексты”.
Евгений Рейн. Речь на вручении премии “Поэт” 24 мая 2012 года. — “OpenSpace”, 2012, 25 мая < http://www.openspace.ru >.
“Я хорошо помню, как Ахматова с очевидной продуманностью сказала: „Вы думаете, я, акмеистка, не знаю, что последней действительно великой идеей в русской поэзии был символизм”. Вот и сейчас, уже после авангарда и Бродского, после всего, что произошло с русской поэзией, я думаю точно так же. Возникает вопрос — почему? Ведь русскому символизму как школе суждена была короткая жизнь, какие-нибудь пятнадцать лет. И он был благополучно умерщвлен, в основном руками своих эпигонов. Однако не забудем, что символизм вообще соприроден поэзии. И в каком-то смысле символистами были и Пушкин, и Тютчев, и уж наверняка самый великий символист в истории мировой поэзии Данте. А в нашем веке, безусловно, поздний Мандельштам, и разве „Поэма без героя” — не символистическое произведение?”
“Прекрасно понимаю, что акмеистическая вещность — это основа всего, что почти сто лет делается в нашей поэзии. Когда-то академик Жирмунский назвал свою известную статью „Преодолевшие символизм”. Почему бы не сказать обо всех наших попытках, в том числе и авангардистских, деструктивных (если они, конечно, не ерунда, которой тоже хватает в мире), „преодолевшие акмеизм”? Это преодоление может быть только намеком, заимствуя термин из музыкальной литературы, общим фоном всей оркестровки. А без этого не спасет ни дарование, ни виртуозность”.
См. также: Михаил Айзенберг, “Случай Рейна” — “OpenSpace”, 2012, 25 мая.
“Русские государи не стали главными в Европе. Это сделали русские писатели”. Беседу вела Лиза Новикова. — “Известия”, 2012, на сайте газеты — 15 мая < http://izvestia.ru >.
Говорит Александр Архангельский: “Мы в литературе вступили в счастливую пору, когда направлений больше нет. А есть набор приемов. В этом романе автор может быть реалистом, в другом — постмодернистом. Раньше, если ты записался в деревенщики, изволь быть деревенщиком от начала до конца. Написал „Школу для дураков” — не вздумай браться за бульварный роман. Но сегодня это кончилось”.
Здесь же напечатан отрывок из нового романа Александра Архангельского “Герой Второго Уровня”.
Ольга Седакова. О слове. Звук и смысл. — “Православие и мир”, 2012, 1 мая < http://www.pravmir.ru >.
“О поэзии в наши дни чаще всего говорят в связи с языком — или даже с Языком, представляя поэзию как служение Языку (как это делал У. Оден — и вслед за ним И. Бродский). Это справедливо, но, по меньшей мере, односторонне. Есть другая составная поэзии — условно говоря, музыкальная, — и она борется с языком”.
“Иначе говоря, слова в стихотворении соединяются совсем не по языковым законам — по сонорным, ритмическим, композиционным, и происходит это под действием той силы, которую старые поэты называли Музой, или вдохновением. В этих неожиданных соединениях отдельное слово приобретает другой смысловой вес (или, наоборот, другую легкость), другую отчетливость (или, наоборот, другую смутность), чем в обыденной речи или в словаре, так что оно может оказаться обыкновенному носителю языка просто „непонятным””.
“Уникальность человеческого, словесного языка, по модели которого строятся искусственные языки, в том, что он принадлежит не интеллекту, а всей телесности человека”.
“Интересное и, как мне кажется, никем, кроме поэтов, не принятое всерьез обстоятельство: человеческий язык — не внутрикультурная вещь. Наше говорение сближает нас со всеми тварями, которые что-то высказывают, издают звуки, по-своему артикулируют <...>. Язык — феномен на грани культуры и органики (или природы)”.
Читать дальше
