— Причем у нас же была французская школа и почему она именно к нам пришла — не помню. Она была переводчицей трофейных фильмов — например, с Диной Дурбин. И сама была чем-то похожа на артистку Евгению Козыреву, которая играла в фильме ёУбийство на улице Данте”, где, кстати, и первая роль Миши Казакова.
Моей возлюбленной было тогда тридцать с небольшим. А мне, в 1955-м, выпускном году было восемнадцать лет. Я же второгодник, весь четвертый класс пролежал с бронхильной астмой.
— Поэтому Вы с Высоцким и оказались в одном классе?
— Да, он моложе меня — с тридцать восьмого.
…И вот, выпускной вечер, два часа ночи, гуляют выпускники, а я — у нее. Стою у окна, а внизу по улице идут мои друзья, поют песни, мелькают белые платья, смех. Она говорит: „Ты, наверное, хочешь к ним?”. Я говорю: „Нет, совсем нет”.
Эту сцену я почему-то навсегда запомнил”.
…В осенних же номерах “Юности” публикуются очаровательные “Записки дошкольника” Сергея Белорусца. Откуда что берется: гуляли будущие родители будущего детского писателя по Москве в конце 1950-х и думали, как назовут своего ребенка. “…Папа огляделся — и увидел на ближайшем рекламном щите (или тумбе) веселенькую афишу, на которой значилось: гастроли французской эстрады. Серж де Валера.
— Вот, — сказал Папа, — и ответ на вопрос о том, как мы назовем ребенка. Если родится мальчик — он будет зваться Серж. Ну а если девочка — то Валера. В смысле, Валерия…”
Геннадий Лысенко. Зал ожидания. Из неопубликованных стихов. — “Рубеж”, Владивосток, 2012, № 12 (874).
“Еще не считаны цыплята, / но я предвижу, / как итог: / что от других когда-то спрятал, / теперь и сам найти не смог. / Что, в этом смысле, / неизменно / трехмерны в мире свет и мгла, / — есть потолок, / есть пол, / есть стены / и нету пятого угла” (1971).
К 70-летию со дня рождения Г. М. Лысенко (1942 — 1978) в “Рубеже” вышел том его избранной лирики “До красной строки, до упора” (составление и статья Александра Лобычева). Как и другие книги новой издательской серии “Архипелаг ДВ”, этот сборник оформлен работами дальневосточных художников.
К слову, помимо Лысенко, в текущем номере немало эксклюзивных стихотворных подборок: Илья Фаликов, Вечеслав Казакевич, Виктор Куллэ, Олег Дозморов, Ольга Иванова и др. Из архивных поэтических публикаций — т. н. “Пражская тетрадь” Давида Бурлюка (стихи 1907 — 1957 гг.), 18 текстов, из которых ранее публиковался лишь один (публикация Ольги Фиаловой, подготовка текста и предисловие Евгения Деменка).
Борис Любимов. “Вот это мой путь”. С ректором Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина беседовала Наталья Волкова. — “Православие и современность” (Саратовские епархиальные ведомости), Саратов, 2012, № 23 (39) .
“Однажды к нам приехал отец Савва ([Остапенко]; впоследствии схиигумен, великий старец и духовный писатель, отошедший к Господу в 1980-м. — П. К. ) — как я теперь понимаю, он ездил в Абхазию, навещал тайных православных того времени и проездом заехал и к моему отцу (известному переводчику Флобера, Стендаля, Мериме, Рабле и др. — П. К. ). У нас дома была трапеза. Я посидел полчасика и пошел в футбол гонять. А отец Савва, мне отец рассказывал, спросил: „А сын-то вообще верующий?” — „Да, но единственно, — вот что отец мой ответил, — ему во время шестопсалмия в церкви очень скучно”. Действительно, так и было, честно скажу — скучал… Знал ли я, что впоследствии буду в храме Божием читать шестопсалмие и что это будет один из самых моих любимых моментов всенощной?.. А отец Савва сказал тогда: „Ему скучно, а бесам совсем не скучно”. Такое домашнее воспоминание”.
“Бесы веруют тоже — и идут своим путем. Надо к этому быть готовым. К тому морю разливанному, которое сейчас идет из социальных сетей, из Интернета. <���…> Сегодня все настолько далеко зашло во взаимном ментальном интернетном эксгибиционизме, что уже несмешно. Все расчесывают свои раны, вместо того, чтобы достойно и молча нести свой крест или пойти на исповедь. <���…> Многомиллионным, может быть, уже и многомиллиардным тиражом растиражированы „записки из подполья”, вся гниль человека, все его беды, подлинные и придуманные, — все они растиражированы. Пользователь социальных сетей — это Петр Иванович Бобчинский, который мечтал услышать, чтобы государь император узнал о его существовании”.
Читать дальше
