Описание днепровской переправы, со всей её беспорядочностью, неясностью, даже противоречиями и невидимостью отдельных движений — жизненно сильно именно своею неразберихой, не охваченной единым общим объяснением. Но оперативный обзор недоступен даже опытному офицеру, и то спустя много времени от события. Также с огромным опозданием, охватным взглядом, Астафьев может написать об этой переправе: „Эти первые подразделения конечно же погибнут, даже до берега не добравшись, но всё же час, другой, третий, пятый народ будет идти, валиться в реку, плыть, булькаться в воде до тех пор, пока немец не выдохнется, не израсходует боеприпасы”. Упрекнуть ли автора, что он не показал эту массовидность, как „20 тысяч погубили при переправе”? Зато мы читаем, как телефонист Лёшка, спасая в лодке себя и свои катушки (задание майора протянуть связь по дну реки) — бьёт веслом по головам других, наших тонущих бойцов, чтоб они, цепляясь, не опрокинули бы лодку, не загубили операцию. Никаких и ничьих ахов над свеже убитыми, простой быт. Хотя можно заныть от этого месива от непосредственности пересказа — но всё новые и новые эпизоды, и все правдивы. Между эпизодами нет устойчивой осмысленной связи — так солдату и видны только обрывки событий, тем более не понять ему тактической обстановки. <���…> Что у автора полностью неудачно — это все сценки на немецкой стороне».
«Виктору Астафьеву» предшествует очерк «Николай Лесков».
Илья Фаликов. Кладбище паровозов. К 100-летию Ярослава Смелякова. — «Дружба народов», 2013, № 1 .
«Он лишь раз срифмовал в евтушенковском духе: „делегаты — деликатно”. Мог — не хотел. Даже в молодости, ибо евтушенковская рифма не рождена лишь Евтушенко — Сельвинский или Кирсанов, идя от Хлебникова, Маяковского и Пастернака, блистали изысками рифмовки, но Смеляков и тогда им не очень-то следовал, несмотря на влечение к стиховому модерну.
В нем сосуществовало несколько натур. Был там и середняк, был там и старовер. Середняк отписывался командировочными впечатлениями и слал поклоны высшему руководству. Ему нравилось стоять на Красной площади, принимая первомайскую демонстрацию. Старовер хранил верность идеалам и стоял на страже классики. Таково было его шестидесятничество. Он сам избрал эту роль. Приветствуя одаренную молодежь, он учил ее не растрачиваться на интим, начисто забыв о том, что ему самому некогда досталось на орехи как раз по части недопустимой чувствительности. Но чувствительным он остался навсегда. Количество уменьшительных суффиксов зашкаливает. Всякие там „хозяечки”, „платьишки” и „кулечки” пестрят у него, засахаривая самую чистую струю лирики.
Он допускал промахи элементарного порядка. Ну, скажем, Маяковский в его стихотворении „Чувство юмора” (1972) хохотал , а этого никогда не было, не хохотал он никогда. Натали Пушкина-Ланская нарисована так: „толкалась ты на верхних хорах / среди чиновниц и купчих” — это где? На балу в Зимнем? Или: „И в горе, и в счастье, София, / всегда неизменно с тобой / могучая наша Россия, / как с младшей любимой сестрой”. Болгария старше России на много веков.
В советскую пору стихотворцы строчили высокоидейные спецстишки для проходимости книги в печати. Их называли „паровозами”. Наследие Смелякова во многом кладбище этих „паровозов”. Но само стихотворение „Кладбище паровозов” — одно из лучших у него. Это реквием по своему времени, по всему тому, чему он отдал светлейшие порывы души. По существу, Смеляков засвидетельствовал крах своего поколения: „Это распад сознанья — / полосы и круги. / Грозные топки смерти. / Мертвые рычаги <���…> Стали чугунным прахом / ваши колосники. / Мамонты пятилеток / сбили свои клыки”.
Надо не забывать: Смеляков — сын железнодорожника, так что это стихотворение — его кровное переживание во всю длину существования от колыбели до грозных топок смерти. Ему снились сны такого рода: „Приснилось мне, что я чугунным стал…”. Не был он чугунным. Поэтическое чутье выводило его на истинные высоты порой без контроля рацио».
Феликс Чечик. «Записанные на виниле» и др. стихи. — «Волга», Саратов 2013, № 1-2.
эпистолярный жанр
в отсутствие эпистол
и псс в пыли
мерцает еле-еле
потушенный пожар
заброшенная пристань
и гибнут на мели
Читать дальше
