“Когда Тютчев, Толстой и Достоевский заново расшевелили во мне ужас бесконечности, мне было уже 20, я чувствовал себя сильнее и решил помужествовать с этим мужеством. И я рассказывал вам, что я три месяца упорно вглядывался в него. И через три месяца замелькал свет в бездне и родились некоторые интересные идеи, как-то связанные с этим чувством полета над метафизическим страхом. Потом оказалось, что эти идеи были не новые”.
“Я начал понимать на войне, когда искал доводы, чтобы победить страх. Я вам рассказывал, что реальной опасности в этой ситуации не было, бомбежка шла километрах в трех, но страх вдавливал меня в землю. Зрелище бомбежки вызвало у меня то, что я потом определил как психическую травму, ранение, контузию, пережитые мною разом. И я искал доводы как бы преодолеть этот страх, а потом подумал: „Я же не испугался бездны пространства и времени, что же я самолетов испугался!”. И вдруг страх исчез”.
Сергей Роганов. Любимый шут эпохи застоя. — “Известия”, 2013, на сайте газеты — 25 января .
“Владимир Высоцкий — советский феномен конца СССР. Не блестящий актер и поэт, никакой музыкант. Называть его бардом — оскорбительно, поскольку неповторимая магия голоса и надрывная страсть поставили его на особое место в советской культуре, куда там бардам „оттепели”! Если уж пытаться как-то прописать его самого в иконостасе русских традиций, то ближе всего он к „деревенским дурачкам”, скоморохам, шутам. И если быть откровенным до конца — то самый любимый придворный шут уходящей империи, пожалуй что так”.
“Он был весь, каждой клеточкой тела, каждым звуком голоса советский, обласканный и любимый. Алкоголик, а позднее — наркоман. Так до конца своих дней не понявший, кто он, что творит, для чего живет. Да и нужно ли было это ему? Возможно, догадывался о своей роли всенародного шута и любил эту роль до боли, до дрожи. Его исступленный патриотизм был нелеп, так же как многие военные песни походили на лубочные картинки. И хоронили его всей Москвой, в разгар Олимпиады, как особого, немыслимого в официальных канонах иноходца. Иноходца своей судьбы, но никогда ни шагом, ни словом не выступившего против своей страны и власти”.
Россия как колония. — “ПОЛИТ.РУ”, 2013, 3 января .
Стенограмма обсуждения книги “Там, внутри: практики внутренней колонизации в культурной истории России” (М., Новое литературное обозрение, 2012).
Говорит Александр Храмов: “Во-первых, на мой взгляд, в этой книжке очень мало крестьян. Хотя если говорить о вертикальной иерархии, то основным „внутренним Востоком” Российской империи было именно крестьянство. К сожалению, только одна статья в этом сборнике посвящена крестьянам — это работа Лори Манчестер о сельских матушках. Я, когда открывал книгу, ожидал, что чуть ли не весь сборник будет о крестьянах, о внутреннем колониализме в какой-нибудь Воронежской губернии, например. А выяснилось, что почти весь сборник — о башкирских женщинах и прочих этнически инаковых группах. Тоже очень интересно, но хотелось бы больше крестьян”.
Юрий Сапрыкин. К 75-летию Высоцкого. Что он значил тогда и почему его не слушают сейчас. — “Афиша”, 2013, 25 января .
“Корпус текстов Владимира Высоцкого был позднесоветским „Цитатником Мао” — оттуда можно было выудить фразу, пригождающуюся к любому случаю и отвечающую на любой вопрос”.
“Его песни были, по хрестоматийному выражению Белинского, энциклопедией русской жизни — и почему-то ею быть перестали”.
“Сказать, что Высоцкий стал неактуален, не поворачивается язык — не так много времени прошло, чтобы вся его портретная галерея была списана в утиль: боксеры, шоферы и тем более блатные, в общем, никуда не делись. Люди все те же — изменились только бытовые обстоятельства (скажем, песню про телефонную службу 07 без словаря уже не разберешь), — но думают они о себе уже не словами Высоцкого”.
Мария Скаф. Гальванизация лягушки. — “ Colta.ru ”, 2013, 15 января .
“Просто все хорошее, что происходит вокруг детей и текстов для них, к детской литературе имеет весьма условное отношение. Потому что все хорошо у нас с рынком детской книги (впрочем, тоже с поправками). А вот с детской литературой у нас даже не плохо. По правде сказать, ее у нас просто нет”.
Читать дальше
