Стратановский Сергей Георгиевич родился в 1944 году в Ленинграде. Один из самых ярких представителей ленинградского литературного андеграунда 1970-х годов. Автор нескольких поэтических книг. Лауреат литературных премий. Живет в Санкт-Петербурге. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
Монолог Хайрема Максима — изобретателя пулемета o:p/
o:p /o:p
Я — Хайрем Максим, изобретатель o:p/
Из родной мне Америки o:p/
вынужден был уехать, o:p/
В Старый Свет уехать, o:p/
Ибо мой пулемет, смертомет из металла и логики o:p/
Был не нужен Америке. o:p/
o:p /o:p
Но зато был он нужен o:p/
британцам, германцам и русским o:p/
Для убийства зулусов, японцев, китайцев, индусов, o:p/
А потом и друг друга… o:p/
Так и вломилась как вор o:p/
В мир — смерть серийная. o:p/
o:p /o:p
Бесконечно познанье, o:p/
но в нем — не одно созиданье, o:p/
А порой разрушенье, o:p/
с кровью глубинная связь, o:p/
С липкой грязью окопной, o:p/
с непогребенными трупами. o:p/
o:p /o:p
Но ведь это — прогресс, o:p/
а прогресс — это воля и власть o:p/
Над людьми и науками. o:p/
o:p /o:p
Да, я слышал… ахимса… непричинение боли o:p/
Никому из живущих… o:p/
Но это лишь вымыслы дикие o:p/
Темнокожих пророков… o:p/
Войны-то были всегда. o:p/
Мир пронизан насильем, o:p/
и его не исправят бессильные o:p/
Джентльмены индийские. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
Автоподставщик o:p/
o:p /o:p
Вот и погиб под колесами, o:p/
не рассчитав что-то, видимо, o:p/
Автоподставщик удачливый o:p/
(не поставщик — вы не путайте!) o:p/
Вот его Ватерлоо. o:p/
o:p /o:p
И напишут на склепе, o:p/
что был он умелым мошенником, o:p/
Но исчез под колесами o:p/
автозверя — нелепо, случайно… o:p/
Что, конечно, печально, o:p/
но так уж устроена жизнь. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
Бизнес-собор o:p/
o:p /o:p
Вот он — бизнес-собор: o:p/
симбиоз православного сна o:p/
С липким взглядом завистливым o:p/
на небоскребы нью-йоркные, o:p/
Бизнес-соты комфортные o:p/
и прибамбасы престижные. o:p/
o:p /o:p
Кто придумал все это? o:p/
Кто в узел единый связал o:p/
То, что тайно и свято, o:p/
и шумно торгующий зал, o:p/
И конторы с ним смежные? o:p/
o:p /o:p
Да, никто не придумал. o:p/
Само получилось, срослось… o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
* * o:p/
* o:p/
o:p /o:p
Дева Обида и дева Протест — сестры кровные o:p/
Шьют себе платья модные, o:p/
шьют у Диора во Франции, o:p/
Чтоб в Москве и окрест — люди умные, o:p/
Креативные то есть, о них говорили и спорили. o:p/
О их ликах, не платьях, но иногда и о платьях. o:p/
o:p /o:p
Дева Обида и дева Протест суть эмоции. o:p/
Аллегории их, но не голые, o:p/
А престижно одетые, o:p/
с шиком парижским одетые. o:p/
o:p /o:p
Так в Москве, иногда в Петербурге. В провинции o:p/
Все иначе, конечно… o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
Поэт и парикмахер o:p/
o:p /o:p
Что орет поэтище зычногорлый o:p/
Парикмахеру личному Христофорычу? o:p/
«Причеши-ка мне ухи», — орет он. o:p/
«Причеши мои уши, o:p/
ибо колышится в глыбищи o:p/
Плоти моей человечек некий… o:p/
Человечек диктующий o:p/
строки, строфы стихов, o:p/
ритм и рифмы подсказывающий. o:p/
Это — гений, мой гений… o:p/
А ты кто таков? o:p/
Ты — хорек, o:p/
И твой жалок мирок, o:p/
Жалок, пошл и дрянной мелочевкой нагружен». o:p/
o:p /o:p
«Как постричь-то Вас, все же?» — o:p/
спросил у него Христофорыч. o:p/
o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
* * o:p/
* o:p/
o:p /o:p
Иди туда, иди туда, o:p/
Где смог и черная вода o:p/
Под транспортным мостом, o:p/
как ближний гром грохочущим. o:p/
Там сквер без детворы, дворы несвежие. o:p/
В одном из них пятно o:p/
на крестоказнь похожее. o:p/
Иди мимо него o:p/
в большой трущобный дом, o:p/
На лестницу его o:p/
щербатую, крутую, o:p/
Карабкайся по ней: o:p/
площадки, двери, ниши… o:p/
Пусть с передышками, o:p/
но выше, выше, выше… o:p/
И, наконец, чердак, o:p/
но есть еще за ним o:p/
Ступени белые, o:p/
ведущие на небо o:p/
Навстречу ангелам… o:p/
Биргер Алексей Борисович родился в 1960 году в Москве. Окончил ГИТИС им. Луначарского. Поэт, прозаик, сценарист, переводчик. Живет в Москве. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
Памяти Принцессы на горошине o:p/
o:p /o:p
«Cкворец» писался долго. Я и сам подзабыл, насколько долго, пока совсем недавно не обнаружил в своих завалах первые рукописные наброски, относящиеся к 1977 — 1978 годам. С тех пор, конечно, многое было переделано, но кое-что из первых набросков (побег из детского дома летом 1929 года, посиделки с дедом-браконьером) вошло в окончательный текст. И прежде всего, вошла в него сцена, которая сразу задает интонацию вещи и определяет весь сюжет, — сцена с повешенным котенком. o:p/
Читать дальше
