Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

Сериал был в срок воплощен в книгу, и я несколько успокоилась насчет своей будущности: на телестудии дублировали новый сериал, намечалась новая работа и для «бразильских писателей». Но внезапно гарантированно и хорошо оплаченные сериалы были напрочь вымараны из моей творческой биографии властной рукой «самого» Михаила Абрамовича. МихАбр, как за глаза звали директора издательства, вызвал меня в свой страшный для новичка кабинет и сказал:

— Про сериалы забудь, халтурщица.

Он внушительно встал, сгреб с полки три толстенных тома и бросил на стол перед моим носом. На обложке верхней книги я прочла фамилию тогда мне неизвестную.

— Известный сибирский писатель, — сказал МихАбр. — Недавно умер. Вот три его романа. Прочти. Можешь брать любых героев, любые времена — здесь этого добра достаточно. Напишешь продолжение. Страниц восемьсот по две тысячи знаков. Даю полгода. Время пошло… Да… с родственниками о правах договорились. Имя на обложке будет его жены. Но деньги тебе дадим. Это тебе не рабыня Изаура… Вопросы есть?

Я, что называется, остолбенела. Язык пересох. Сердце упало.

— Да вы что, Михаил Абрамович… Я таких толстых книг давно и не читаю. Тут за одну читку деньги надо брать, а написать целый томище…

— Ты всё поняла? — перебил он и сел за свой огромный рабочий стол, позвонил секретарше. — Принеси хороший пакет, быстренько. Настя, пакет нужен… любой не дырявый.

Через тридцать секунд вбежала Настя с пакетом.

— Положи сюда эти книги и проводи… Напои писательшу чаем за счет издательства. Пирожное есть? Угости, и пусть катится домой.

— Прощайте, Михаил Абрамович! — осмелилась сказать я, чувствуя свое полное творческое бессилие.

— Через три дня позвонишь, и запомни: другой работы для тебя здесь не будет! — ответил он.

Я вышла в приемную. Села на стул и заплакала.

— Да ты не обращай внимания на грубости, — утешала Настя.

— Это ни при чем… — не могла я успокоиться. — Велел мне за полгода роман в восемьсот машинописных страниц накатать.

— Одной? — удивилась секретарша. Наступила тяжелая пауза. — Чай тебе, что ли, сделать?

— Нет, пойду… — сказала я и открыла дверь.

— Он никому такого не предлагал, тебе первой, — растерянно сказала Настя.

— Я не напишу.

— Прям… — отмахнулась секретарша. — Напишешь! У МихАбра глаз — алмаз. Он тоже нервничает. Представь, решился на тебя, никому не известную тетку, поставить. Давай, не подводи мужика. Плохо напишешь, родственники откажутся от романа.

— Обо мне хоть кто-то подумал?

— Да ты тут при чем? Пиши знай, баллы зарабатывай…

Было похоже на то, что на меня вывалили пять тонн песка, и я оказалась под завалом. Только к утру как-то смогла из-под него выкарабкаться. Раскрыла толстую книгу неизвестного мне известного сибирского писателя… Одну, другую… стала читать. И мне понравилось! Язык, стиль, герои, содержание — о судьбе староверов-беспоповцев, вынужденных скрываться на Севере, а потом оказавшихся в Сибири. Три огромные эпопеи я проглотила за неделю.

Позвонила МихАбру. В качестве приветствия он произнес свое знаменитое:

— Ну?

— Наверно, я возьмусь.

— Приходи на днях, подпишем договор. Чао.

Через несколько дней мне исполнялось сорок лет, а я еще и не начинала своей писательской карьеры. Тогда это было причиной стойкого уныния — так называемой депрессии. Было от чего унывать: семьи нет, первую свою инженерскую профессию забыла, в новой — сколько уже времени никаких подвижек и перспектив. Из родного города уехала, в Москве никаких связей не приобрела. Бросила синицу в руках, за журавля в небе не ухватилась…

Пару месяцев назад, правда, была в Псково-Печерском — это когда игумен N от меня бегал. Но в самый первый раз он же помолился и по его молитве Вадим ушел. И вдруг я вспомнила, как батюшка спросил меня:

— А детки есть?

— Нет… — с грустью ответила я.

— Слава Богу, — с радостью ответил монах. — «Незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу» [13] 1 Кор. 7:34. . Не отказывайтесь.

Я тогда совершенно не поняла, о чем игумен толковал мне. А теперь его слова вдруг всплыли в памяти и, кажется, как раз вовремя. Сорок лет — какое-то мистическое число лет… Пророк Моисей, например, достигнув невероятных высот при дворе фараона, именно в сорок лет убежал из Египта на Синай, а потом в монотонной пустыни еще сорок лет странствовал со стадами своего тестя Иофора, созревая к великому делу — вывести единоплеменников в Землю обетованную… Даже пророку нужно время для созревания души, что говорить о современном писателе… Может, и мои прожитые годы не были бесцельными? Душа накапливала опыт — житейский, творческий, духовный.