Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

Вернувшись домой, я сказала:

— Сергей, я все-таки вызову «скорую»!

— Не надо, пожалуйста, я не умру.

— А если умрешь?

Он помолчал, потом сказал:

— До крещения не умру, поверьте…

Ничем другим меня подкупить было невозможно. Я отдала мазь и пошла на кухню. Трехдневная гора посуды была вымыта, и Анна Вячеславна рассматривала, как чистая посуда ловко была разложена на моем столе.

— Наташенька, а откуда у нас этот любезный молодой человек появился, Сереженька? Такой порядок навел.

— Что же это он, притворяется? — воскликнула я. — Это, Анна Вячеславна, тот, которого избили.

— Какие негодяи, какие негодяи, такого человека избить, — стала сокрушаться соседка. — Надо в милицию заявить. Пусть найдут хулиганов и накажут.

— Накажут… — вздохнула я. — Интересно, кто окажется крайним?

Я вошла в комнату: он сидел на стуле.

— Значит, так, Сергей, мне совершенно некогда, — сказала ему. — Сам ешь, что найдешь на кухне, меня не трогай. И быстрее выздоравливай. Понял?

— Постараюсь… — ответил он. — Может, завтра уже уйду…

— Как завтра? А креститься?

— Не хочу вам мешать.

— Ничего, потерплю. Ты про веру христианскую хоть что-то знаешь?

— Немного… — выдохнул он, дышать ему было тяжело. — Иисус Христос, Пасха, Троица. В Поминальный день дедов вспоминаю.

— Принесу тебе книгу, почитаешь. Чтобы как-то подготовиться к крещению.

— Голова сильно болит, не смогу читать, — отказался он.

— Господи, помилуй. Таблетку дать?

— Не пью таблеток.

— Что же с тобой делать? — глянула я на его смуглое, осунувшееся и почерневшее лицо.

— Вы идите, занимайтесь своими делами. Посплю…

— Родным твоим надо позвонить, — вспомнила я.

— Не надо, пожалуйста, не мучьте меня.

Он лег и отвернулся к стене. И я оставила его в покое, только принесла крещенской воды и окропила его и всю комнату.

Из двенадцати страниц, которые должна была написать за два дня, смогла написать только две: попробуй сосредоточиться, когда в соседней комнате незнакомый мужик, да еще и помирает. У меня совершенно не было на него ни времени, ни сил. Но пришлось заниматься. Через день шишки его втянулись обратно. Он заметил, что после крещенской воды. Прошла еще неделя. В нашей коммуналке его было не видно и не слышно. Только каждое утро на завтрак появлялась на кухне вкусная каша и сервированный общепитовскими тарелками стол. Посуда и пол, как в сказке, мылись сами собой. А когда Сергей сделал генеральную уборку у Анны Вячеславны, она сказала мне:

— Такой приятный молодой человек. Может, он поживет у нас?

— Может… — неуверенно ответила я. — Только мы же про него ничего не знаем.

— Что вы, Наташенька! Он мне столько про себя рассказывал интересного. — Она сложила у груди ладошки вместе, как делала всегда, когда чему-то очень удивлялась. — Симпатичный молодой человек. Знаете, он мне даже напоминает одного князя. Жил у нас в Золотоноше князь Богуш Корецкий. Высокий такой, стройный, с зачесанными кверху рыжими усами и со шведской бородкой…

— Ха-ха! — усмехнулась я. — Серега, конечно, кнезь настоящий! Вот сказанула Анна Вячеславна… Небритый недели две, а рыжие усы — накладные, что ли? И что же он вам рассказал про себя?

— Он, представляете, Наташенька, с пятнадцати лет в колонии сидел, а потом женился, девочка у него есть, дочка Оленька.

— Да… — только и оставалось мне сказать.

Надо, решила я, хотя бы четыре страницы сегодня написать, а за две по плану ненаписанные — обязательно допросить жильца.

Вечером я позвала его на кухню и сказала:

— Сергей, я просто хочу узнать, что ты за человек… Кто тебя избил, как попал в Москву. Какие планы? Расскажи что хочешь.

У него дрогнул мускул на лице. Говорить он начал через большую паузу.

— Если бы не вы, не выжил бы… За три дня ни один человек не выслушал, куска хлеба не дал, из подъезда один фраер веником выгнал, только бомжи дали пивка из слюнявой бутылки… — Когда он говорил, что-то присвистывало у него внутри.

— Ну, дорогой, кто же сейчас пустит в дом незнакомого человека. Тут не старосветские помещики живут.

— Желаю им, чтобы не оказались на моем месте!

— Бог судья! Дальше? — я старалась держаться сурово.

Он рассказал, что последние два года жил тем, что возил молдавские ковры ручной работы в Сибирь, продавал их на рынке в городе, где жила жена с дочкой. Тяжелая работа в буквальном смысле. Ковры продаст — снова едет в Молдавию за товаром. В дороге он никогда не пил, а в последний раз — бес попутал. Познакомился с попутчиками, нашли общий язык — вроде приличные муж с женой… Приехали в Москву, не хотелось расставаться, потому что настроение поганое было. С женой нелады начались: не нравилась ей эта его работа, а другую — где возьмешь с отметкой в паспорте! И вот зашли они с этой парой в привокзальную кафешку. Там незаметно они клофелин в его стакан и прыснули. Очнулся раздетый, без денег и документов в неизвестном районе. Кто бил — не помнит. Бомжи, наверно, сняли куртку, хорошо хоть ботинки оставили. Когда я спросила, почему он в милицию не обратился, Сергей в ответ только хмыкнул. Тогда у меня еще не было практики по спасению посылаемых на мою голову бомжей, и я не знала «тонкостей» их отношений с милицией.