Лариса Райт - Исповедь старого дома

— А на прием ведь еще одеться надо, и прическа… Представляешь, я сейчас заглянула в «Чародейку», так Татьяна в отпуске. Сорвалась, чертовка, даже не предупредив. И что мне теперь делать?

— Ты прекрасно выглядишь.

— «Прекрасно» — это не роскошно. А у академика должна быть роскошная жена. А где, кстати, он сам? — Женщина оторвалась от зеркала.

— Не знаю. Наверное, на работе. Я сама только что пришла.

— Понятно. Вы, значит, все где-то гуляете. И это как раз в тот день, когда у Маши выходной. Значит, я должна после тяжелого дня вставать к плите, браться за пылесос, утюжить рубашки…

— Обед Маша приготовила вчера, квартиру убрала, рубашки Андрону погладила, так что выйди из образа угнетенной трудом Золушки.

— Как ты разговариваешь?!

— Просто надоела театральщина.

— Театр, моя милая, надоесть не может. Ладно, пойду перекушу что-нибудь. Никто ведь не предложит погреть и подать.

— Ты ничего не хочешь у меня спросить?

— А надо?

— Ну, как все прошло.

— А что проходило-то?

— Я вообще-то поступить сегодня пыталась. Я ведь тебе говорила!

— Да? Ну, значит, я забыла. Прости. Ну и как? Поступила?

— Нет.

— Видишь, поэтому я и запамятовала. Я же говорила: все это пустое. Дурь и блажь. Какая из тебя актриса? Все, я сейчас умру с голоду.

Женщина скрылась в ванной, зашумела вода. Аня юркнула на кухню, из последних сил пытаясь сдержать слезы, кинулась к помойному ведру, вытащила бумажку, метнулась в свою комнату. Щелканье пальца по клавишам:

— Привет, это Анна. Ну, сегодня в сквере…

— А-а-а… Видишь, я еще жив.

— Скорее слышу. Ты помочь обещал.

— Я готов.

— И-и-и?

— Хватай как можно больше литературы и дуй ко мне. Высотку на Котельнической знаешь? Второй подъезд, я встречу.

— У тебя что, в твоих хоромах книг нет? — Девушка растерялась. Ответ прозвучал неожиданно резко:

— Сейчас нет. — И уже мягче: — Так придешь?

— Приду. А что приносить?

— Приноси свое любимое, там разберемся.

Вместо плаща — ветровка, вместо лодочек на каблуках — стоптанные кроссовки, волосы, утром распущенные по плечам, собраны в тугой хвост и скрыты под кепкой. Ничего от чеховской Маруси.

— Ты просто Гаврош, — Андрон, столкнувшийся с девушкой в дверях, удивленно приподнял брови. — Куда, на баррикады? — Он вопросительно взглянул на тяжелые коробки в ее руках.

— Практически.

— И что будешь защищать?

— Честь и достоинство.

— Ага. Ну, это дело хорошее. Тебе помочь?

Но Аня уже за порогом. Только крикнула в ответ:

— Сама справлюсь!

— Сама справлюсь, спасибо, — вежливо откликнулась Анна на предложение девушки подождать почтальона.

— Зря. Тяжесть-то какая! Он бы на багажник велосипеда поставил и довез бы вам. А хотите, оставляйте, он попозже привезет.

— Нет-нет! — испугалась Анна. Как можно оставить такую ценность? Она подхватила коробки и вышла на улицу, окликнула собаку: — Пойдем!

— Подождите, — девушка выскочила за ней и смущенно проговорила: — Я забыла спросить: а зачем вам все это?

— Зачем? — Анна поставила коробки на землю, разогнулась и ответила. Нет, не девушке. А кому-то далекому, только ей одной ведомому. — Защищать буду.

— Что? Что защищать?

Но Анна уже снова с коробками. Повернулась спиной и пошла восвояси. И девушка уже не слышала, как чуть шевелятся в такт тяжелым шагам губы странной посетительницы:

— Честь и достоинство. Честь и достоинство. Честь и достоинство.

Достоинства свои Аля подчеркивала не зря. Упорство и старание рано или поздно должны быть вознаграждены, кому-то везет уже в этой жизни, кому-то, возможно, в следующей. Алю же удача накрыла своим крылом не просто быстро, а буквально сразу же. Ей не пришлось годами обивать пороги студийных кабинетов и с надеждой во взгляде протягивать ассистентам по актерам свои самые удачные фотографии. Буквально с третьих проб она вернулась с предложением пусть небольшой, но заметной роли второго плана и письмом к руководителю курса с просьбой закрыть глаза на пропуски занятий студентки первого курса Панкратовой. Записку хоть и со скрипом, но приняли к сведению — и Аля отправилась в свою первую в жизни киноэкспедицию.

Условия съемок были, конечно, далеки от тех, что нарисовала себе в воображении девушка, мечтавшая о жизни, как у экранных див: номер в провинциальной гостинице приходилось делить не только с коллегой, пока такой же далекой от звездного статуса, но и с клопами. Вставать заставляли рано, потому что доверенная Але роль требовала сложного грима, а ложиться, напротив, рано не удавалось, так как отогревавшаяся алкоголем на осенней площадке съемочная группа устремлялась в гостиницу не за отдыхом, а за продолжением банкета.