Лариса Райт - Жила-была одна семья

— Познакомься, Саматик, это Ильзира. Правда, красавица?

— А вот и наша красавица! Иришка, познакомься, это Самат.

— Самат? — Девушка такая, что у него перехватило дыхание. Он получил мощный толчок в плечо от приятеля, прежде чем спохватился, пришел в себя и откашлялся, чтобы вновь обрести способность разговаривать.

— Можно просто Сема.

— А Самат — это что за имя?

— Обычное имя. Татарское.

— Татарское? — Она рассматривала его с нескрываемым интересом. Он смутился, хотя стесняться нечего. Нечасто ведь увидишь голубоглазого, светловолосого татарина. И притом вполне симпатичного. Теперь было просто необходимо подкрепить все это чувством юмора и недюжинным умом, чтобы она не сказала: «Увидимся…» и не растворилась в толпе студентов. Ничего оригинального не приходило в голову, но «мимолетное видение» и не думало исчезать. Тряхнуло копной волос, слегка задев локоном его щеку, сняв таким образом вопрос о возможной галлюцинации, и спросило:

— Это правда, что ты в Карелию собираешься?

— Да, я давно хожу.

— Здорово! Я тоже сплавляюсь. Ищу компанию. Мои на Алтай идут, а мне пока боязно, опыта такого нет, чтобы по тамошним порогам кувыркаться.

— Да, в Карелии попроще будет.

— Так я не поняла, берешь меня с собой или нет?

— Беру, конечно! — Нет, если бы это был сон, он уже давно бы проснулся.

— Только у меня нагрузка.

— Большая?

— Совсем не маленькая. Килограмм сорок пять, лет — пятнадцать, зовут Сашей.

— Брат?

— Сестренка.

— Ладно, возьмем.

— Ну, чтобы взять, надо еще разрешение у родителей получить, а то они, пока доверием к компании не проникнутся, никуда ее не отпустят, а я без нее не пойду.

— Думаешь, если я попрошу…

— Ты?! Нет, что ты! Мы с тобой еще не вызываем никакого доверия. — От этого легкого, беззаботного «мы с тобой» ему захотелось подпрыгнуть высоко-высоко. — Вот если бы старший группы… Сможешь устроить?

Самат в секунду представил, как малейшее колебание мгновенно заставит его — прыгающего и парящего — рухнуть на землю, и выпалил, не раздумывая:

— Смогу.

Но одно дело сказать, сделать — совсем другое. Борис, самый опытный в команде и к тому же профессиональный спортсмен, согласился на авантюру только тогда, когда к слезным мольбам Самата присоединились две бутылки портвейна, часы с шагомером и высококлассный спиннинг, на который скинулись всей группой, дабы не потерять совсем уж было отчаявшегося друга.

Цель была достигнута. И вот уже Ирина сидела в вагоне, весело смеясь над шутками новых приятелей, но при этом ревностно оберегая безопасность младшей сестренки. Хотя волноваться было не о чем: все тогда восприняли Сашу как ребенка. Она действительно походила больше на девочку, чем на пятнадцатилетнюю девушку: маленькая, тонкая, какая-то беззащитная и вместе с тем слишком серьезная для своих лет. Единственное, что объединяло сестер, — тяжелые, темные волосы, обрамляющие овальное, чуть полноватое лицо одной и закрывающие высокие худые скулы другой. Впрочем, он не слишком хорошо помнил младшую, его привлекала старшая, и с каждым днем, замечая кокетливые взгляды, повороты головы, легкие касания рук и плеч, он все больше отдавал себе отчет в том, что что-то обязательно будет. И если раньше Самат желал этого, то теперь другое чувство распростерло над ним свою власть: он отчаянно боялся, что это неведомое «что-то» обернется чем-нибудь серьезным.

— Это несерьезно, Самат! Ты снова все портишь! Что подумают о тебе наши гости? — шипела в ухо мать ядовитым шепотом. Он одновременно и понимал ее возмущение, и удивлялся ее поведению. Да, он согласился принять гостей, но вовсе не обещал развлекать их. И потом, он уже давно разучился это делать: без практики теория быстро забывается, а практиковаться в искусстве флирта у него нет никакой необходимости.

— Сидишь как пень. Слова не вытянешь. Даже девушка — уж на что робкая, а и то решилась какие-то вопросы задать.

«Слава Аллаху! Значит, в жизни у нее еще не все потеряно. Может, встретится ей кто-нибудь достаточно нормальный для того, чтобы понять, что женщина тоже имеет право голоса».

— А уж родители ее и так, и сяк. Что называется, и на хромой козе, и на кривой кобыле, а ты заладил как попугай: «Да. Нет. Нет. Да». Ну кому такой жених понравится?!

«Не понравится — и прекрасно!»

— Что ты разулыбался? Ты мне не здесь улыбайся, а там. Уж если воды в рот набрал, так дай хотя бы почувствовать людям, что рад знакомству. Будь повежливее, сынок, ладно? А то у меня складывается ощущение, что ты сейчас не с нами, а с кем-то другим.