Алексей Ростовцев - Ящик для писем от покойника (сборник)

Сергей подъехал к одному из костров.

— Ты кто такой? — спросили его.

— Чрезвычайный и полномочный посол из Нефтегорска. Направлен для ведения переговоров с Муртазой, — ответил Сергей на их языке.

Бандиты заржали.

— Разве посол такой бывает? Ты бы бороду приклеил да папаху надел или чалму. А свита твоя где?

Но тут прозвучал вопрос, который заставил всех утихнуть:

— Если ты из Нефтегорска, то скажи, как там насчет амнистии для нас. Слышно что-нибудь?

— Решение об амнистии принимает Москва, — пояснил Сергей. — Однако в зависимости от вашего поведения мы можем направить в Москву предложения об амнистировании участников бандповстанческого движения.

— Кто это «мы»?

— Мы — это Советская власть.

— А ну-ка слезай со своей кобылы и иди сюда! — повелительным тоном приказали Сергею сзади.

Он оглянулся. В дверном проеме вагончика стоял рыжий детина лет сорока в высокой папахе, надвинутой на лоб. Густая черная борода с редкой проседью прикрывала почти всю его широченную грудь. Это и был Муртаза Заурбеков, в прошлом главный агроном колхоза имени Чапаева, а ныне головорез и погромщик, известный всему Северному Кавказу. Сергей без суеты спешился, передал поводья и белый флаг одному из бандитов и не спеша пошел к вагончику.

— С чем пожаловал?

Сергей протянул Заурбекову мандат.

— Ах, вот оно что! НКГБ! Надо же! Ну, заходи, гостем будешь… Эй, люди! Подайте-ка нам сюда что-нибудь поужинать!

Муртаза усадил Сергея за стол, а сам сел напротив.

— Тебе сколько лет?

— Двадцать три.

— Я бы больше двадцати не дал. Что, у вас не нашлось человека посолиднее для такого серьезного дела?

— Какое у тебя было звание в Красной Армии, Муртаза?

— Ну, лейтенант запаса.

— Вот и я лейтенант.

— Ты шути да меру знай. Я командир повстанческой бригады имени имама Шамиля. Комбриг, как минимум.

В бригаде Заурбекова даже в лучшие времена было не более трехсот сабель. Теперь же оставалось человек семьдесят.

— Комбригов давно отменили.

— Значит, я полковник, а то и генерал. Знаешь что, давай мы будем говорить с тобой по-русски. Мои нукеры почти все из горных аулов. Вашего языка они не знают.

— По-русски, так по-русски.

Принесли ужин: вареную баранину, вареные кусочки теста, похожие на галушки, да крепкую чесночную приправу — все в отдельных мисках.

— Может выпьешь?

— На работе не пью.

— Ну а мне Аллах не велит.

Мясо и галушки брали руками, обмакивали в соус и отправляли в рот. Лакомясь национальной стряпней, Сергей подумал, что продукты, награбленные в колхозе, ничуть не хуже, а может быть, даже и вкуснее яств, купленных в лучшем гастрономе. Одновременно он украдкой разглядывал Муртазу, главным образам его лицо, хорошо знакомое по фотографиям, имевшимся в оперативном деле. Это было собственно и не лицо, а совершенно круглая прохиндейская рожа. и если бы не волевые складки у рта да не волчьи огоньки в глазах, то обладатель этой рожи вполне сошел бы за доброго торговца лавашами с бентаройского рывка. Типичный кавказский лидер, думал Сергей, впрочем, если его побрить и выстирать с мылом, да нахлобучить сверху шляпу вместо папахи, он вполне мог бы возглавить любой цивилизованный народ.

Когда они совершили омовение рук и остались одни, Муртаза сказал:

— Ну, говори, с чем пришел.

— Мое начальство полагает, что нам пора заканчивать войну в горах.

— Правильно мыслит твое начальство, да как это сделать? Войну легко начать, а кончить — ой-ой-ой!

— Не мы начали эту войну.

— А что там мой отец? — как бы, между прочим, поинтересовался Муртаза, меняя неприятное для него направление разговора.

— Если бы твой отец умел писать, я привез бы от него письмо.

Муртаза вдруг расхохотался.

— А вот я возьму тебя в заложники и обменяю на отца.

Сергей тоже рассмеялся. Он знал, что Муртаза в данной ситуации этого не сделает, и предложил свой вариант:

— У тебя есть более достойный товар для обмена. Я имею в виду немецкого инструктора.

— Да я это дерьмо вам за так отдам. Вояка он никудышный, а жрет много. Говорит, что его готовили для войны умов. Партизанить не хочет. Ты посмотри в оконце — он сидит как раз напротив, кукурузный кочан гложет.

Сергей последовал совету Муртазы и увидел у котла с вареными кукурузными початками тощего оборванца, обросшего рыжей бородой и ничем не отличающегося от прочих бандитов. Неужели это и есть Штайниц? Рядом стоял агент Сергея «Хасан», внедренный в банду еще в начале сорок второго, и о чем-то оживленно дискутировал с офицером абвера, часто прибегая к языку жестов.