Флора Шрайбер - Сивилла

— Доктор Уилбур, я сижу в баре с цветными фонариками. Всем здесь страшно весело, — говорил голос. — Почему я не могу выпить пива?

— Конечно можешь, Пегги Лу, — отвечала доктор.

— А мне не будет нехорошо? — внезапно меняла позицию Пегги Лу.

— Нет, — успокаивала ее доктор, — многие люди пьют пиво.

— Ну нет, — принимала решение Пегги Лу. — Я пойду домой.

Сивилла, которая одновременно являлась и узником и тюремщиком, рассчитывала на Тедди Ривз как на посредника между ней и другими «я», посредника, способного сообщать ей об их появлениях и исчезновениях, способного перекинуть мостик над пропастью, разделявшей ее «уходы» и «появления». Комментируя фрагментарное бытие Сивиллы подобно греческому хору, Тедди также разделяла интерес Сивиллы к расщеплению личности. Например, в 1957 году, когда на экраны вышел фильм «Три лика Евы», Сивилла и Тедди смотрели его вместе, потому что слышали, что в нем идет речь о расщеплении личности.

В этом фильме Ева Уайт превращалась в Еву Блэк, которая, беседуя с доктором, кокетливо опускала глаза. Тедди схватила Сивиллу за руку и шепнула:

— В точности как это делаешь ты.

Сивилла неправильно поняла ее, решив, что Тедди имеет в виду ее кокетливое поведение. Она удивленно спросила:

— Значит, именно так я веду себя с людьми?

— Нет, — ответила Тедди. — Примерно так ты выглядишь, когда превращаешься из одной в другую. На некоторое время у тебя становится какой-то пустой взгляд.

Позже Тедди сказала доктору Уилбур:

— Этот фильм прямо про Сивиллу.

— Нет, — возразила доктор. — У Сивиллы и Евы разные типы личности. Неодинаковы у них и причины расщепления личности. Но я согласна с тем, что у Сивиллы и Евы в момент их превращения бывает тот же пустой взгляд.

Несмотря на близость Сивиллы и Тедди в этих экстраординарных обстоятельствах, отношения между ними стали портиться. Тедди беспокоили назойливость Пегги Лу и депрессии Марсии. Сивилла, огорченная обеспокоенностью Тедди, чувствовала себя все более одинокой.

Однако возникшее напряжение не доходило до пика вплоть до одного из вечеров в конце лета 1957 года, когда Тедди сделала ряд резких замечаний в адрес доктора Уилбур. Наконец прозвучало такое обвинение:

— Она эксплуатирует тебя, чтобы удовлетворить личные амбиции.

— Я не желаю больше этого слушать, — гневно ответила Сивилла, вставая из-за обеденного стола.

— Ты никогда не хочешь слушать правду, — фыркнула Тедди.

Движимая вскипающим гневом, на сцену немедленно выступила Пегги Лу.

— Я ухожу, — заявила она.

— Нет, не уходишь, — уверенно ответила Тедди. — Ты никуда больше не убежишь. Я задержу тебя, нравится это тебе или нет.

— Прочь с дороги, — предупредила Пегги Лу, — или я тебя ударю.

— Не посмеешь! — воскликнула Тедди.

— Пусти, или будет хуже, — пригрозила Пегги Лу, направляясь к двери.

Когда Тедди попыталась преградить ей путь, Пегги Лу бросилась к большому панорамному окну. Тедди схватила ее за запястья и крепко сжала их. Вырвавшись, Пегги Лу на четвереньках отползла от Тедди и втиснулась под большой буфет. Несмотря на многочисленные попытки, Тедди не удалось вытащить Пегги Лу оттуда. В конце концов ей пришлось позвонить доктору Уилбур.

Прибывшая через час на место происшествия доктор присела на корточки и позвала:

— Пегги Лу!

Никакого ответа.

— Пегги Лу, это доктор Уилбур, — несколько раз повторила доктор.

— Ну да? — не поворачиваясь, пробормотала Пегги Лу, опасаясь подвоха. — Откуда вы взялись?

— Я приехала из дома, чтобы повидаться с тобой.

— А где вы живете?

Доктор описала свою квартиру и кабинет.

— Это на самом деле доктор Уилбур? — недоверчиво спросила Пегги Лу.

— Да.

— А эта девушка все еще здесь? — желала знать Пегги Лу.

— Да.

— Пусть она уйдет. Я не вылезу, пока она здесь.

Наконец доктору Уилбур удалось уговорить Пегги Лу вылезти из укрытия.

Несколькими месяцами позже «эта девушка» все-таки ушла.

— Обычно я ни с кем не сближаюсь, — печально заметила Сивилла доктору Уилбур. — Я сблизилась с вами и, возможно, с Тедди. Но вы видите, что из этого получилось.

Осенью 1959 года доктор Уилбур убедилась в том, что анализ Дорсетт заходит в тупик. Улучшение шло медленно, а сопротивление оставалось сильным. Сивилла демонстрировала симптомы отчетливого улучшения в течение более или менее длительного времени, а затем одно из альтернативных «я» соскальзывало в депрессию, конфликт, травму, начинало испытывать страхи, стремиться к саморазрушению. От этого страдало лечение в целом, а отдельные достижения сменялись неудачами. Одной из очевидных неудач стало то, что Сивилле пришлось бросить учебу — слишком плохо она себя чувствовала.